Клинсмер

- Я знаю, что у тебя с моим братом была какая-то тайна, вы часто уходили вместе и возвращались спустя несколько дней, иногда не появлялись неделями. А потом ты пришел один, сказал, что Алексея больше нет, разбился на машине. Это был последний раз, когда ты заходил к нам домой, мать долго плакала, а отец запретил появляться у нас в доме. Я узнала об этом два дня спустя, когда увидела тебя на похоронах Алексея. Ты стоял в стороне в окружении каких-то парней в камуфляже со странным символом на рукаве орлом и звездой. Мне тогда было пятнадцать, а год спустя началась эпидемия, отец решил уехать из города и переждать, пока все успокоится. У нас был дом в деревне километрах в ста от Владимира, глушь непролазная, мать заболела и умерла спустя два месяца, отец погиб пол года назад, отбивая налет рейдеров на наш поселок. С тех пор я кочую по рукам наркоторговцев, две недели назад оказалась здесь, нас должны были отправить в Соединенную Европу.

- Ты сможешь показать на карте, где тебя содержали до того, как ты попала сюда. - Во мне проснулся майор ООНКа с мечтой о возрождении нормального мира, а значит работорговцам в нем не место.

Она отрицательно мотнула головой.

- Я знаю, что первое место, в которое меня привезли, в районе Вязников, а потом потеряла след совсем. Я и сейчас плохо представляю, где нахожусь, хотя уже день как свободна. Ведь я и остальные люди свободны?

- Конечно, Юля, - ответил я, - ведь ради этого мы и работаем.

В зеркальце заднего вида я увидел смеющиеся глаза лейтенанта.

Покров проехали без происшествий. Москвичи хотели было задержать нас и мы уже настроились на серьезную разборку, лязгали затворы автоматов, вертелись на турелях «Корды» и АГСы, но подоспели Владимирские дружинники во главе с командиром и мигом уладили вопрос кто есть кто.

После Покрова снова потянулись дикие земли. Два раза нам встречались небольшие караваны, но мне удавалось разъезжаться с ними мирно, первый был нижегородский, второй ивановский. Один раз уже на подъезде к блокпосту в Ворше нас обстреляли. Но парни были на взводе и ответили огнем такой плотности, что нападавшие, которых по моим подсчетам было не больше десятка, предпочли отступить.

- А что с нами будет? - спросила Юля, когда мой отряд миновал юревецкий блокпост.

- А что ты хочешь?

- Жить, работать, семью, - ответила она просто.

- Все это у тебя обязательно будет, - уверенно заявил я. - Приедем в отдел, вы неторопливо расскажите дознавателям о ваших приключениях, вас осмотрит доктор, больным будет оказана помощь, после этого вам сделают новые документы, а дальше вы вольны заниматься чем хотите.

Я лгал ей, все что я рассказал относилось только к ней, остальные скорее всего так и останутся рабами, только при городе, так, во всяком случае, было раньше. Может сейчас что-то да изменится.

- А что случилось с теми людьми, которых вы увезли накануне? Ну, с теми, которые фасовали наркотики и были похожи на зомби?

- С ними все в порядке, - соврал я, немного побледнев, ее слова вновь окунули меня в жуткие воспоминания предыдущего дня, - им оказали помощь.

- Вы убили их? - спокойно спросила она.

Сил ответить не было, и я только кивнул.

- Я сразу это поняла, когда я тебя в первый раз увидела у барака, ты был другим, а когда вернулся, у тебя посидели виски. Но ты зря мучаешь себя, ты все сделал правильно, для них это освобождение, которого некоторые из них ждали месяцами. Вы их похоронили?

Я в это время смотрел на свои поседевшие виски в зеркальце заднего вида. Никто не сказал мне о них, а сам я не заметил, да и некогда мне было смотреться в зеркала.

- Что? - переспросил я, прослушав предыдущую фразу.

- Вы их похоронили?

Я опять нашел в себе силы кивнуть.

- Это хорошо, - сказала она просто. - Я видела, как боевики кидали тела умерших фасовщиков собакам, а те рвали их на части. У них в поселке все собаки были людоедами. Я слышала, как вы стреляли в них, когда штурмовали поселок, и молилась, чтобы ни один из этих зверей не уцелел.

- Никто не уцелел, вы единственные выжившие.

- Значит, справедливость есть, - заявила Юля. - Как мне тебя звать?

- Зови Власом, я уже привык к этому имени.

В управлении все стояли на ушах, внизу, в холе, разгорелся скандал - родственники погибших бойцов насели на парня из частной охраны, требуя встречи со мной. Не успели мы приехать, кое-как покормить людей в нашей столовой, как к нам пожаловал сам Дмитрий Игоревич. Узнав, что это воевода, бывшие рабы насели на него с вопросами о их дальнейшей судьбе.

- Вы теперь свободные люди, - произнес Дмитрий Игоревич, - вечером вас отправят в другое место, где вы получите новые документы.

После этого мы с ним поспешили ретироваться.

- Зачем ты их сюда приволок? - спросил он, когда мы наконец-то остались одни в моем кабинете.

- А куда их девать? - удивился я.