Клинком и сердцем. Том 3

Неприятный привкус разговора с королевой вернулся в полной мере, как и воспоминания о нем. Жестокая вкрадчивость Беатрис, неприкрытый приказ молчать, брошенная подачка… Да, Шипы работают за деньги! Но Аластор стал для него не просто заданием, и то, что Беатрис видела в Лучано лишь послушный инструмент, вдруг показалось оскорбительным. Как и то, что она была полностью уверена в его продажности.

«Но ты же сам постарался убедить ее в этом, — возразил он себе. - Люди, подобные королеве, не доверяют чести и благородству. Зато в алчности всегда уверены. Ты прекрасно сыграл свою роль, к чему теперь жаловаться?»

Он попытался как можно глубже загнать эти мысли, при этом понимая, что Роверстану ничего не стоит выпотрошить память собеседника. Магистр, отвернувшись к жаровне, неторопливо доводил шоколад до совершенства, тягучий пряный аромат плыл по кабинету, и Лучано попытался усмирить не ко времени взбунтовавшееся самолюбие, но получалось плохо. Он был не против откровенного разговора, но разница между беседой и копанием в мыслях слишком напоминала разницу между любовью по согласию и насилием.

- Вы очень громко думаете о пустяках, мастер, — так же ровно и тихо уронил Дункан, не оборачиваясь к нему. - О плотских удовольствиях, рецептах шамьета и шутках. То, что вы действительно хотите скрыть, прячется в этой груде неважных мыслей, как драгоценность среди ярких фальшивых побрякушек. Полагаю, это ваш метод защиты, и он срабатывает не хуже прочих. Нет, я не знаю исход вашей беседы с ее величеством. И был бы крайне признателен, если бы вы позволили мне его увидеть. Или хотя бы сообщили на словах. Искренность собеседника я определять умею, а для вас, полагаю, это не так неприятно, как прямое чтение. Но прошу понять и меня…

- Я понимаю, грандсиньор, — уже без улыбки отозвался Лучано. - Все мы порой делаем не то, что хочется.

Он вздохнул и теперь уже по собственной воле постарался вспомнить разговор с Беатрис. Весь в подробностях. Слова, запахи, звуки. И сам словно отступил в тень, оставив своего двойника и королеву в ярком пятне света, будто пару актеров на сцене магаттелли…

- Жаль, что у вас нет искры, — помолчав, сказал Дункан. - И особенно жаль, что белой. Какой разумник был бы… Значит, ее величество отказалась от своих планов относительно моей невесты?

Лучано молча кивнул, чувствуя, что рубашка у него почему-то мокрая, хоть выжимай.

- Что ж, тогда и я откажусь от своих, — просто сказал магистр и снял с огня дымящуюся шэнье. - Но, полагаю, долгое свадебное путешествие все же пойдет на пользу как моей невесте… Так и нервам ее величества. Благодарю вас, мастер.

Откажется? Интересно, какие планы у него были? Впрочем… Наверное, лучше не знать о планах человека, способного ломиться в дверь к Барготу. И, тем более, о его возможностях… Лучано перевел дух, взял чашку, в которую магистр предупредительно налил шоколад, и поднес ко рту, но не пригубил, а сначала лишь с наслаждением вдохнул запах. Безупречно. Классический, почти скучный рецепт в основе и добавка, о которой он сам бы никогда не подумал. А вместе получилось изумительно! Основательность и изобретательность… Мастерство и вдохновение. Как Дункан фехтует, Лучано уже видел, теперь он просто не мог не подумать, что для постели это тоже идеальное сочетание качеств.

- Вы неисправимы, —фыркнул магистр, и его глаза, несмотря на серьезный тон, опять заискрились смехом. - Знаете, пожалуй, я дам вам пару уроков управления мыслями. Исключительно ради моего собственного спокойствия. И можете гордиться, вы будете первым учеником, который добился этого подобным методом. А пока что считайте моим извинением вот это…

Он легко шагнул к Лучано, застывшему с чашкой в руках, и провел у него перед глазами широкой смуглой ладонью. Блеснул белый опал в массивном мажеском перстне, и Лучано провалился в эту вспышку…

Рыжая девчонка лет одиннадцати-двенадцати стояла на тренировочной площадке с рапирой в руках. Непослушные кудри заплетены в две толстые косы, огромные зеленые глазища сияют на конопатой мордашке, уморительно серьезной и трогательной… Но в глазах уже светится хорошее правильное упрямство, подбородок задран, и девочка переводит взгляд с одного собеседника, стоящего рядом, на другого, глазами которого Лучано увидел эту сцену. И снова черное и белое. Камзол цвета воронового пера и светлый фехтовальный костюм. Ледяное бешенство и легкое утомленное раздражение, потому что опять, сколько же можно…