Клинком и сердцем. Том 3

Единственным, что никак не портило впечатление, но, напротив, усиливало эффект от ее вида, было то, что дама носила глубокий траур. Глухое черное платье без единой оборки или ленточки, туго заплетенные и ничем не украшенные волосы, руки в черных перчатках… Дама прошла мимо скамьи, равнодушно глянув на Лучано, и скрылась за дверью палаты Айлин.

«Неужели матушка?»

Сладко замирая от любопытства, Лучано посмотрел на синьоров, увлеченных беседой, встал и шагнул к двери, делая вид, что манит к себе Перлюрена.

- Айлин, милая! - воскликнула гостья с такой бесконечной нежностью и облегчением, что Лучано уверился в своем предположении.

- Тетушка Элоиза! - воскликнула Айлин, и Лучано замер, пораженный.

Тетушка? Тетушка?! Нет, следовало признать, о тетушках он знает… ровно столько же, сколько и о матерях, если быть честным. Но готов был поклясться, что таким тоном может говорить только мать, причем искренне любящая!

Послышалось шуршание шелка, и Лучано понял, что в палате обнимаются. Воображение нарисовало картину так явно, что он устыдился, словно подсмотрел за чем-то сокровенно личным и святым.

- Тетушка, но… почему вы в трауре? - пораженно спросила Айлин несколькими мгновениями позже.

Он не слышал, что ответила дама. Элоиза, какое изящное имя, такое же прекрасное, как его обладательница. Но еще через пару вздохов послышался всхлип, и Айлин простонала:

- Претемнейшая, как же это… Дядюшка Тимоти…

Сердце Лучано резанула боль. То есть отзвук чужой боли, как он внезапно понял с полной уверенностью. Совсем рядом, в нескольких шагах от него, Айлин плакала, уткнувшись лицом в плечо, обтянутое черным траурным шелком, а тетушка Элоиза гладила ее по спине и просила не расстраиваться…

- Я так надеялась… — всхлипывала Айлин, пока Лучано замер, стискивая кулаки и точно зная, что он там сейчас лишний. - Что у вас все хорошо… Что дядя Тимоти… Он ведь так мечтал увидеть меня у алтаря…

- Я знаю, милая, — ответила Элоиза. - И очень за тебя рада. Ну что ты так удивленно смотришь? Конечно, Дункан все рассказал, мы ведь дружим столько лет. Кстати, надеюсь, ты не собираешься отменить свадьбу?

Айлин что-то тихо промолвила, но Лучано не расслышал, как ни пытался. Зато изумительная тетушка немного повысила голос, уверенно сказав:

- Даже не думай! Тимоти мечтал увидеть тебя счастливой невестой. Он беспокоился о тебе, как переживал бы о собственной дочери, будь она у нас. И я точно знаю, что он бы не обрадовался этой отсрочке. Да, я в трауре, и что? Я не собираюсь его нарушать, но ничто не помешает мне отвести тебя к алтарю. Если, конечно, ты мне это позволишь…

- Тетушка… — снова зарыдала Айлин, а Лучано поспешно юркнул в проем между лимонными кадками, потому что в коридоре появилось новое лицо.

Грандсиньор Дункан! В ослепительно белой мантии, которая шла ему так, что у Лучано быстрее застучало сердце, разумник шел по коридору с той же стороны, откуда пришла тетушка Айлин. Увидев его, юный грандсиньор Дарра смолк, прекратив отчитывать Саймона, и пошел навстречу. Они встретились в нескольких шагах от убежища Лучано, где он притаился, как мышь рядом с двумя матерыми котами, изо всех сил изображая, что интересуется лишь енотом.

- Милорд Дункан?

Лучано второй раз за день изумился. Голос Ледяной Глыбы звучал совершенно по-человечески. Больше того, Дарра говорил почтительно, как сам Лучано обращался бы к мастеру Ларци.

- Здравствуйте, мальчик мой, — откликнулся разумник с мягкой сердечностью. - Вы навещали Айлин?

- Да, милорд магистр, — сказал Дарра. Помолчал, а потом уронил снова с пугающей бесстрастностью: — Милорд, мы соперники?

Лучано отвел в сторону веточку лимонной кроны, понимая, что не может этого упустить, даже если его проклянут с двух сторон.

Двое мужчин стояли посреди коридора. Одинаково высокие, но черноволосый смуглый Дункан, одетый в белое, в плечах был чуть ли не в два раза шире Дарры, тонкого и удивительно бледного в своей черной мантии. Невероятный контраст. Прекрасный и смертельно опасный. Лучано чувствовал, как в воздухе висит грозовое напряжение, и вот-вот ударит молния.

Однако Дункан покачал головой, глядя на Дарру с явным сочувствием. А потом сказал так ласково, словно обращался к ребенку:

- Нет, мой мальчик.

Лучано с немым восторгом оценил изящество этого ответа. А грандсиньор Дарра понял все безупречно верно, потому что его изумительно красивое лицо исказилось болезненной гримасой, но тут же снова вернулось к спокойному совершенству. А потом Дарра отступил на шаг, почтительно поклонился, как младший - старшему, и сказал с безупречной бесстрастной четкостью:

- Благодарю за правду, милорд. Мы ведь можем… остаться друзьями?

Он не уточнил, с кем, и Лучано снова восхитился взаимопониманием этих двоих, словно читающих мысли друг друга.

- Мы будем рады, — отозвался разумник.