Клинком и сердцем. Том 1

Фелипе поймал его любезную улыбку, возвел глаза к потолку и молча вздохнул, но ничего не сказал. Похоже, напарник ему мешал сильнее, чем камушек в обуви, иначе он бы постарался намекнуть, что Лучано становится особенно учтивым, когда злится.

— На западной стороне меня не ценили по достоинству, — с пьяной уже откровенностью заявил Витторио. — Ну, ничего, теперь все изменится. Еще один-два заказа, и я попрошу об экзамене на звание младшего мастера. Думаю, это не очень сложно, а?

Он ухмыльнулся, оглядывая Лучано, аккуратно разрезающего еду на тарелке.

— Не могу ничего сказать, — безмятежно отозвался Лучано, наконец определившись с решением. — Устав гильдии не позволяет раскрывать подробности.

— Да ладно? Даже другу?

Витторио наклонился к нему, старательно улыбаясь, в его дыхании слышался запах амарильи, и Лучано снова усмехнулся про себя, представив, как исказилось бы лицо этого ничтожества, узнай он правила экзамена. Вот уж кто его точно не пережил бы. Но как можно дожить в гильдии до взрослого возраста и остаться таким идиотто? Может, все-таки играет? Если это притворство, Витто гораздо опаснее, чем представляется. Маска глупца, хвастуна и пьяницы — вполне удачное прикрытие для многих умелых мастеров своего дела…

— Боюсь, мы еще недостаточно друзья, — сказал он, не прекращая держать улыбку. — Условия экзамена узнают в его день, иначе никак.

— А правда, что его переживают не все? — допытывался Шип, глядя на него хмельными, но полными откровенного азарта и жадности глазами. — Я слышал, что не больше половины.

— Меньше, — бросил Лучано. — Примерно один из трех.

Фелипе уронил нож на тарелку, а когда Лучано глянул в его сторону, послал ему очень выразительный взгляд и быстро коснулся пальцем губ, словно стирая каплю соуса. Лучано опустил ресницы, показывая, что понял, и снова повернулся к Витторио. Да, все-таки глупец. Решил разузнать все, что может, а потом наверняка попытается вытянуть и остальное. Лестью, угрозами, подкупом… Даже забавно было бы посмотреть, до чего этот болван опустится. Впрочем, не забавно. Не дай Претемная, еще Фелипе втянет.

— А не попробовать ли мне тоже амарильи? — сказал он задумчиво. — Хочется чего-то покрепче.

Просиявший Витторио попытался плеснуть ему в стакан, но Лучано, очаровательно улыбнувшись, перехватил у него бутылку, пояснил:

— Вам далеко тянуться. Позвольте, я сам. И Фелипе выпьет вместе с нами…

Он налил себе примерно на два пальца жидкого золотого янтаря. Столько же плеснул в покорно подставленный стакан Фелипе. И быстро провел пальцем по открытому горлышку бутылки, стряхивая туда белую крупинку. Качнул бутылку, любуясь на просвет, как играет в стекле амарилья, похожая на расплавленное золото. И вернул бутылку, где оставалось совсем немного, Витторио.

— Ну, за дружбу? — улыбнулся так заманчиво и очаровательно, как только мог. — Синьор… Витто?

Мрачный Фелипе в пару глотков выпил свою порцию, даже не изображая радость. Витторио, напротив, просиял еще сильнее, высосал амарилью прямо из бутылки и согласился:

— За дружбу… Фортунато! Поверь, ты не пожалеешь! Вместе мы поднимемся… поднимемся…

— К самым вершинам, — любезно подсказал Лучано. — А упасть не боишься, Витто? Сверху падать больнее.

— Ха! — Витторио с удовольствием облизал блестящие от амарильи губы. — Другие поднимаются, чем я хуже? Ну, Фортунато! Не будь таким же надменным засранцем, как остальные мастера! Ты ведь можешь просто… намекнуть. Один ма-а-аленький намек, чего ждать на этом проклятом экзамене! Фелипе никому ничего не скажет, верно, Пиппо? — обернулся он к напарнику. — Ему ведь тоже хочется в младшие мастера. Когда-нибудь потом…

— Не хочется, — буркнул Фелипе. — И тебе не хотелось бы, будь ты поумнее.

Но Витторио не слушал его. Он снова наклонился к Лучано, который, улыбаясь, развел руками.

— Не могу, Витто, — с сожалением сказал он. — Не положено. Мне — рассказывать, а тебе — спрашивать.

— Эй, но мы же друзья! — пьяно возмутился Витторио. — Ты можешь мне как…кх…кх…

Он схватился за горло, закашлялся, торопливо хлебнул сангретты прямо из кувшина…

Фелипе дернулся, но Лучано посмотрел на него, и тот замер.

Витторио уже не кашлял, только беззвучно открывал рот, в точности, как пойманная рыба. Его глаза налились кровью от напряжения, щеки побагровели, но из горла не вылетало ни звука.

— Видишь ли, Витто, — ласково сказал Лучано, поймав дикий от смертельного ужаса взгляд Шипа. — Друзьями становятся немного иначе. А младшие мастера не рассказывают свои секреты каждому идиотто, которому захотелось наверх. А еще иногда полезнее молчать, чем говорить. В твоем случае — уж точно. Ты даже не представляешь, какой я сегодня добрый! Сам себе удивляюсь. Наверное, это от морских гадов. Но ты лучше не думай, что я буду таким добрым каждый раз, когда ты откроешь рот без позволения в моем присутствии. Или скажешь кому-нибудь непотребное про меня и моего мастера. Вообще лучше забудь, что ты умеешь говорить. Пока не поумнеешь! — едва заметно повысил он голос.