Клинки Юга

Вспоминая сейчас эти минуты, краткие и тяжелые, молодой человек с досадой поджал губы, сам себе приказал: «Не закисать!», рявкнул Мышке: «Вперед!» и поскакал дальше, уверенно сжимая левой рукой поводья. Элиас, Линар и остальные последовали его примеру.

Первый день их путешествия прошел безо всяких интересностей и неожиданностей. Тракт желтой лентой мирно тянулся себе через поля, леса, луга и уютные деревеньки на юг; музыкально щебетали над этим всем невидимые жаворонки, сходящие с ума от летней жары; с тонким писком мелькали туда-сюда шустрые трясогузки, пересекая дорогу, как челнок ткача – звенящие нити основы. Крестьяне, попадавшиеся на пути, останавливались, снимали шапки и низко кланялись всадникам, правильно угадывая в них важных персон.

Фредерик молчал – идиллические картины, царившие вокруг, никак не отражались ни в его глазах, ни в душе. Элиас, ехавший рядом, попытался разговорить государя, памятуя, что тот любит пообщаться, но не угадал. Король на вопросы отвечал либо односложно, либо вообще не отвечал – хмыкал или пожимал плечами (точнее – одним плечом, левым). По всему было видно: не хотелось ему отрываться от своих мыслей. И Элиас придержал коня, чтоб поравняться с мастером Линаром и оставить Фредерика в одиночестве.

Но доктор тоже был занят – перелистывал одну из книжек Бруры, пытаясь для начала в рисунках разобраться. Поэтому гвардеец отстал еще больше и сблизился с рыцарями. Те не особо скучали: двое дремали (было видно, что они в совершенстве овладели этим искусством – спать в седле), еще двое с громким хохотом обсуждали свои похождения по столичным кабакам, а последний что-то самозабвенно вырезал из деревянной чушки.

– Скучновато, – заметил Элиас, чтоб влиться в компанию.

– А мы с Люком как раз песню затянуть удумали, – ответил ему рыжий Аглай. – Вливайся, братишка.

– И то дело, – кивнул древорез Генрик и отправил свои поделку и ножик в поясной кошель. – Ну, а какую?

– Какую-нибудь веселую, под стать хорошей погоде, – сказал Люк.

– Конечно, веселую, – отозвались, проснувшись, Мартин и Платон.

Аглай и Люк начали – их первые удалые вопли заставили шарахнуться в сторону лошадь мастера Линара. Фредериков Мышка тоже отреагировал, дернув головой. К запевалам, узнав текст, присоединились остальные рыцари, и над полем, которое они как раз проезжали, понеслось:

Мы отправились в поход,
Позабыв набить живот.

Воют волки в животе:
Где свинина? Утка где?

Где колбасы, пиво, лук?
Плачет брюхо – жуткий звук.

Без мясного путь немил,
И на бой не хватит сил.

Вот харчевня! Вот трактир!
Ну, закатим, братцы, пир!

Лишь наевшись, можно в бой!
Лишь напившись, ты герой!

Мастер Линар недовольно косился на веселых горлопанов – они мешали ему читать и думать. А Фредерик ехал впереди и улыбался, слушая нехитрые припевки своих рыцарей, как бы там что ни складывалось, а жизнь была хороша…

Вечером, у разложенного на лесной поляне костра, король тренировал левую руку, приучая ее к тем хитрым приемам, которые до недавнего времени в основном проводила правая. Обеими руками Фредерик владел одинаково хорошо, но были кое-какие выпады и удары, которые левой были знакомы хуже.

Неискушенному в фехтовании могло бы показаться, что у молодого человека нет причин беспокоиться о собственной боеспособности: старинный белый меч свистал и сверкал серебряными бликами, выполняя сложные элементы, подчиняясь твердой руке и быстрой мысли хозяина. Элиас, сидевший напротив на ворохе папоротниковых листьев, затаив дыхание следил за боевым танцем короля: такие выступления его всегда восхищали. Из приемов судейского фехтования гвардеец постиг лишь самую малость, и даже эта малость далась ему с трудом. «Все потому, что осваивать их следует с детства, чтоб приучить к ним растущие кости и мышцы», – говорил Фредерик. Именно поэтому Элиас не упускал случая хоть посмотреть на то, что ему не удавалось. Например – на прыжки. Ноги Фредерика, казалось, имели под кожей не кости и не мышцы, а пружины. И кроме прыжков – гвардеец прекрасно знал – эти ноги могли наносить смертельные удары в голову или туда, куда заблагорассудиться хозяину. Вот последними возможностями Элиас не мог похвастать: его ноги еще могли прыгать, пусть не особо высоко и быстро, но вот ударять ими так же ловко и точно, как кулаками, молодой рыцарь не умел: не хватало гибкости.

Сам Фредерик был теперь недоволен: некоторые движения левая рука исполняла без необходимой скорости и точности и быстро уставала. Слишком быстро. Возможно, это являлось следствием недавнего шестидневного беспамятства, от которого молодой человек еще не совсем оправился.

Когда от пота взмокли волосы, лоб и спина, Фредерик остановился и тут же скрипнул зубами – правая рука решила, что пора напомнить о себе и опять колко заболела в локте.