Клинки императора

– Кто это сказал? – прорычал он. – Если верить Блохе, моего отца убили. Десятки, сотни эдолийцев, плюс Шаэлева дворцовая стража – и тем не менее кто-то умудрился его убить! Каден сидит в каком-то Кентом проклятом монастыре. Что помешает им убить и его тоже?

– Само то, что он находится в монастыре. – Голос Лин был ровным и рассудительным. – Он в большей безопасности там, чем был бы где-либо в пределах империи. Вероятно, именно поэтому его туда и послали изначально. Никто даже не знает, где находится этот монастырь.

Валин отхлебнул еще эля. Он колебался. Всю последнюю неделю он боролся с самим собой, решая, стоит ли рассказывать Лин об умирающем эдолийце, о заговоре, который тот раскрыл ему. У него не было сомнений в ее надежности – из всех кадетов на островах он знал Лин лучше всех. Она прикрывала его спину в десятках учебных заданий, благодаря ей у него осталась цела как минимум дюжина костей; да и ему тоже доводилось вытаскивать ее из сложных ситуаций. Если он и мог кому-нибудь доверять, это была Ха Лин… И однако, согласно Гендрану, секретность не допускает полумер. Чем меньше людей не знает, что происходит, тем больше безопасность.

– Что? – спросила она, склонив голову набок.

– Ничего.

– Ты можешь врать мне, если хочешь, но я же вижу, что тебя что-то грызет.

– Всех что-то грызет.

– Очень хорошо; почему бы тебе не поделиться со мной?

Валин с отсутствующим видом побарабанил по краю своей кружки. Глаза Лин были теплыми и внимательными, в них светилась такая искренняя озабоченность, что он был вынужден отвести взгляд. Секретность – это, конечно, очень хорошо, но нельзя отбрасывать возможность, что заговор против него увенчается успехом. Если он будет единственным, кто знает о происходящем, и его убьют, это знание умрет вместе с ним. Кроме того, если говорить начистоту, было бы здорово, имей он возможность кому-нибудь рассказать…

Он наклонился к ней над столом.

– Помнишь тот корабль… – начал он.

На рассказ ушло совсем немного времени, и, когда он закончил, Лин откинулась назад, сделала большой глоток из своей кружки и тихо присвистнула.

– Мешкент, Ананшаэль и вся их дерьмовая семейка! – вполголоса выругалась она. – И ты ему веришь?

Валин пожал плечами.

– Обычно люди не врут на своем смертном одре.

– Но кто это может быть?

Он медленно втянул воздух сквозь зубы.

– Понятия не имею. Я дюжину раз перебрал все имена. Может быть кто угодно.

– Раллен занимает высокий пост в командовании. И он не любит тебя, – заметила она.

– Раллен, прокляни его Кент, слишком ленивая свинья, он не может даже поднять свой жирный зад с кресла, не говоря уже о сколачивании заговора против империи.

Лин снова отхлебнула из кружки и поджала губы.

– Давай вернемся к убийству твоего отца. Если ты сможешь вычислить, кто это сделал, то, возможно, получишь подсказку, кого тебе искать здесь, на островах.

Валин покачал головой:

– Я думаю об этом постоянно, как только инструкторы дают мне хоть малейшую передышку. Блоха до своего ухода рассказал не так уж много, а остальные вообще ничего мне не говорят.

– У твоего отца были враги?

Валин развел руками.

– Сколько угодно. Его уважали как императора, но даже хорошие императоры вызывают у людей недовольство. Каждый раз, когда он принимал решение по поводу каких-нибудь налоговых вопросов, или спорных границ, или украденного наследства, как минимум половина людей оставались обиженными. Военный призыв не поддержал никто из дворянства – они хотели, чтобы за них воевали крестьяне. Крестьяне роптали на введение трудовой повинности, даже несмотря на то, что им платили жалованье. Судоходная гильдия Черного Берега постоянно чем-нибудь недовольна, хотя они фактически обладают монополией в пределах империи. Плюс постоянные волнения на границах – антеранцы, ургулы, ханны; у всех какие-нибудь кровавые культы, плодящиеся как грибы, все они кричат о восстании против «иноземных угнетателей», хотя именно благодаря нашему «угнетению» у них появились закон и порядок, возможность торговать с другими странами, защита военных и технологические новшества. Даже манджари в последнее время вроде бы беспокойны, судя по количеству крыльев, которые мы туда посылаем. Полно таких людей, которые хотели бы видеть аннурского императора мертвым. Кент побери, если уж на то пошло, можно и кшештрим добавить к общему списку – как знать, а вдруг их не всех перебили три тысячи лет назад!

– Хорошо, я поняла. Список длинный.

– Он бесконечен! Пока Блоха, или Фейн, или хоть кто-нибудь не вернется обратно из Аннура, неизвестно даже, с чего начинать! Я не могу доверять никому.

Лин склонила голову набок.

– Почему же ты доверился мне? – спросила она.

Валин замялся, внезапно ощутив тяжесть ее ладони, лежащей поверх его собственной, почуяв тонкий, солоноватый запах ее волос. Она смотрела прямо на него своими широко раскрытыми миндалевидными глазами, ее губы были слегка раскрыты.

Он перевел дыхание.

– Сам не знаю.