Клинки и карабины

Нож, старый, из бронзы, без украшений, сам выпорхнул из сумочки на поясе. Я вздохнул и плюнул ему в лицо. Не достал. Звякнуло, чуть позже сочно чвакнуло. Проводник покосился на своего пса, оставшегося без головы. А как еще, если калибр ВСС девять миллиметров? И да, мы все предпочитаем делать тихо, поэтому и оружие у Рикера, нашего штатного убивца, чаще всего практически бесшумное. А стреляет он прекрасно. Особенно с балкона соседнего дома.

Ах, да. Пусть и временный, но дом все же мой. И все в нем тоже мое. Я повернул нижние части ножек, Проводник завопил. Трехгранные клинки, выпущенные пружинами, пробили ему бедра. Ловушка захлопнулась, пришло время платить за ошибки. И его заносчивость нам лишь в помощь. Он упал вместе со стулом ровно в момент появления спокойного и хмурого Семеныча.

А трубку, перед самым приходом Проводника, я положил не сразу. Набрал номер коммунальной службы, сделав заявку на обслуживание слесарем по газу. Да-да, каркнула в динамике дежурная, но только завтра, на сегодня заявки не принимаются. Да-да, подтвердил я, хорошо, но у меня ощущается, изредка, запах газа, возможно утечка. Аварийка? Нет, все заняты? Да-да, открыл окна, все, да… Ну, хорошо, подожду до завтра, спасибо. Именно в это время раздался вызов домофона. Вы же помните: гость в дом – счастье в дом.

Квартира горела недолго, пожарные все-таки работают хорошо. Проводник орал долго, но заткнулся перед самым приездом красных машин.

Каждый из нас не ангел. Да и не демон. Куда попадут наши души после смерти? Я не знаю.

P.S:

Я воскрес спустя довольно много времени. С новым лицом, с новыми документами, с новой жизнью. Ненастоящей новой жизнью.

Да, у нас есть покровители. Только из-за этого «Перехваты», «Бредни» и прочие планы с названиями хитрых охотничье-рыболовецких снастей пока не так часты. Нам дают уйти, спрятаться, отлежаться в берлогах. И снова вернуться. В разные города, поселки, села и деревни. Хотя, в основном, в города.

Мы возвращаемся и начинаем восстанавливать баланс между количеством тварей на каждую тысячу человек населения. Каждый раз тварей все больше. Это говорит об одном: война только разгорается. А пока… А пока полиция, и не только, продолжают ловить ОПГ из психов, убивающих на улицах без причин и следствий. Хотя очень часто не находится ничего, кроме нескольких лохмотьев мяса и луж с подозрительным запахом химиката.

Наши враги становятся все хитрее. Тот Проводник, что сам того не желая, привел меня в этот мир. Он прятался долго и упорно, но мы искали. Потеряли несколько ребят, чуть не попались Институту. Из-за него пришлось столько времени проходить под маской слепого. Из-за него пришлось уничтожать тварей так нагло, среди бела дня, заставляя его нервничать и проявлять себя. Но и в этом нашелся свой плюс. Теперь есть чему дополнительно обучать наших новых бойцов.

Пришлось заметать следы, пусть и по-идиотски. Обгоревший человеческий костяк в квартире с утечкой газа. Все сделано тяп-ляп и скреплено хлебным мякишем вместо «Супер-момента». Но что оставалось?

То-то и оно. Война идет, война не думает заканчиваться. Война за завтрашний день.

А раз так…

Отдохнули? Умылись? В туалет не забыли сходить? Продолжаем.

Удар должен быть сильным. Так что, мальчики и девочки, упор лежа, на кулаках, принять.

«Дикий Кот» (из цикла «Порох и соль»)

Зелено-стальные волны бьют по каменным клыкам в узких проливах-шхерах с самого сотворения тверди. Ведь море было раньше земли, да-да, каждый знает.

Серое, тянущееся вдоль Оловянных островов и Западного номеда империи Безант. Стальное, зеркалом блестящее бликами низкого северного солнца, омывающее Норгейр, Нордиге, магистратуры и вольные города Стреендам с Бурке. Снежное, усыпанное ледяной накипью-шугой и белоснежно-алмазными плавающими горами, где хозяев два – Доккенгарм и Абисса. Три северных моря суровы и не прощают ошибок. Холодная вода хлещет черные камни фьордов и шхер, выбрасывает измочаленную древесину. И твердые замерзшие останки моряков. А дальше… А дальше они плотно упираются во Льды и суровое Темное.

…Волынка тоскливо и гордо выводила песню. Волынщик, рыжий как пламя, старый Хо-Бард, старался. Сидя на своей высокой тачке, безногий и одноглазый, как всегда в клетке килта и пледа, выводил свои странные мелодии. Он уважал того, кого ему выпало провожать в последний путь, да и ноги с глазом потерял на его корабле. Там Хо-Бард тоже играл, еще совсем молодой, двадцать лет назад. И его кожаный мешок с трубками, снятая козья шкура и обточенные дудки из рыбьей кости, сейчас пел над зелено-серыми волнами, провожая в последний путь старого друга.