Клятва Смерти (СИ)

У Кона была прекрасная мать. И внешностью и голосом, но вот характер у неё был страшен. Точнее королева Айка была страшна в гневе, и об этом знал каждый слуга в замке. Добиться от неё состояния берсерка было трудно, но если получалось ‒ беги.

‒ Ты ‒ принц Конрад Бартоломью, второй наследник королевств Летарта, Люция и Серии. И наступит день, когда ты тоже будешь править. Твоему отцу очень трудно держать три королевства, и когда придет время, один сын будет править Летартом, а ты ‒ Серией.

Кон улыбнулся матери, но кисло. Он все равно не будет королем Серии, потому не понимал, отчего так матушка над ним хлопочет. Будто бы жалела, что отец на него смотрел как-то… Не так. Да и если подумать, у королевы тоже было разное отношение к сыновьям, но наоборот ‒ она смотрела на Кона с куда большим обожанием, хотя и второй сын не был обделен горячей материнской любовью.

Что-то странное было в их отношениях, но Кон считал, что так всегда в королевских семьях.

‒ Так что просыпайся, малыш, ‒ сказала мать и поцеловала лоб Кона. ‒ Казнь в двенадцать. А после вы с Ричардом вместе с отцом посетите совет.

***

Толпа кричала и бросалась всем, что попадало под руку.

‒ Убийца!

‒ Вор!

‒ Вздернуть!

‒ Убить!

Бедолага, которому посчастливилось стоять с веревкой на шее не выглядел хорошо. Его пытали и били, пока он был в темнице и не сдался (точнее не видел смысла скрывать), он рассказал о своем заказчике, который стоял слева от него с такой же веревкой на шее.

Но несмотря на летевшие помидоры в лицо, болезненно ударяющие в его тело капусту и морковь, Сазгаус улыбался. Улыбался, смотря на замок, откуда вот-вот должен был выйти король, чтобы огласить о начале казни.

Сазгаус стал настоящей сенсацией. Уже двадцать лет короля Генриха боготворили и уважали во всем королевстве. Он спас Летарт, спас его жителей от сумасшедшего короля, от жадных чиновников, от пыток, боли и голода. И тут вдруг объявился какой-то выродок, который посмел покуситься на жизнь короля. Жизнь Генриха не первый раз заказывали, но убийцы не дураки ‒ они понимали, что, если Генрих умрет, королевство ждала новая смута. Принцы еще молоды и неопытны, а королева Айка вообще могла забрать их и уехать в родную Серию, в которой осталось её сердце. И лишь один убийца согласился на этот заказ. Убийца, который был родом не отсюда, который не понимал, как был важен Генрих для королевства.

И вот показался король. Высокий, статный… да еще и своих отпрысков притащил. Справа стоял старший сын ‒ принц Ричард, а слева беловолосый Кон ‒ второй наследник. Сазгаус усмехнулся. Он не боялся смерти.

Король начал свою речь о том, как осмелился кто-то покуситься на его жизнь, о законах, о честности — обо всем том, от чего Сазгаусу хотелось зевать. Да и он зевнул, давая понять, что думал об этих речах.

‒ Коль решил повесить, так заканчивай с этим! ‒ с вызовом бросил Сазгаус, пользуясь тем, что толпа наконец-то замолкла, а слева тихо рыдал заказчик.

Генрих явно на секунду опешил от такой наглости и бесстрашия, лицо не потерял, а все закончил по уму. Обвинения, доказательства, приведение наказания в исполнение. Палач подошел к рычагу, который опускал люк под ногами судимых.

Сазгаусу повезло. Веревка не душила его мучительные минуты. Она свернула ему шею, но умер полукровка с его любимой и никогда неизменной усмешкой на лице.

Сазгаус не боялся смерти.

***

В толпе была и другая свидетельница казни. Она не любила такие представления, но услышав, что король Генрих лично приведет приговор в исполнение, не могла упустить шанса взглянуть на него. Ведь для нее, гостьи в Летарте, как и всего бродячего цирка, редко выпадала возможность встретиться с королями.

Взглянув на короля и его сыновей, Мира на мгновение забыла, ради чего все здесь собрались. Один из принцев, тот, чьи волосы были подобны снегу на солнечных вершинах гор, поразил ее своей красотой. Цирк еще не добрался до Серии, поэтому Мира не знала, что такие волосы присущи каждому выходцу из южного королевства. Только крик приговоренного к смерти отвлек ее.

Взглянув на парня с ухмылкой, Мира вдруг поняла, что видела его раньше. Не так, как видит сейчас, а в своих предсказаниях. Духи часто любили над ней потешаться и подкидывали абсолютно несвязные вещи, но все они были отмечены одним и тем же знаком убийцы. Но зачем духи показывали ей его? Этого она уже никогда не узнает. Приложив руки ко рту, Мира была одной из немногих, кто вскрикнул от ужаса, когда пол на эшафоте открылся, и два тела натянули веревки своей тяжестью.

***