Клятва сбитого летчика

Камера переключается на лицо человека в тонком свитере. Тот говорит возмущенно:

«Это ложь! Я не знаю этого прохожего, и я не Эйджи».

Рыболов тут же соглашается с ним:

«Да, вы не Эйджи, мы знаем, вы Артур Меллинджер, сотрудник американского посольства».

Пошли другие съемки. Автотрасса, черная «Волга», судя по номерам, ленинградская. Группа крепких мужчин подводит к машине некого гражданина – в трико, спортивной куртке с надписью «СССР» на груди, в дешевых кедах. Ни дать ни взять – ветеран отечественного спорта, совершающий прогулку. Но текст говорит о другом:

«Задержан гражданин США во время закладки материалов шпионского характера в тайник, оборудованный в лесопарковой зоне в форме гриба чаги. Он сразу же дал признательные показания…»

Далее идет третья съемка. С экрана телевизора ведущий с узнаваемым лицом вещает в эфир:

«Сотрудники Комитета государственной безопасности пресекли деятельность целой шпионской сети. Одновременно в Горьком, Ярославле, Ленинграде и Москве задержаны шесть кадровых разведчиков ЦРУ, работавших под прикрытием дипломатических и торговых представительств США…»

Крупным планом показаны фотографии задержанных, их фамилии, должности.

Экран гаснет.

Капитан считает возможным дать пояснения прямо через окошко:

– Товарищ полковник, последний материал предназначался для эфира, но его изъяли буквально за два часа до показа.

– Может, и правильно, – сказал Полковник. – Зачем карты светить? На эту тему и в дальнейшем отслеживаем всю информацию, ясно?

– Так точно. А что ответить Максу?

Полковник встал с кресла, пошел к выходу из просмотрового зала, зачем-то щелкнул выключателем, врубив, но сразу же погасив люстру под потолком. Капитан уже стоял рядом с ним, ожидая распоряжений.

– Макс… Пусть надеется, что связь с Пятым восстановится. И готовится помочь ему.

Ну как же без рыбалки?

Циркач занял хорошее место для обзора. С развилки дерева, где он устроился, была хорошо видна поляна. На ней Хук с Физиком сидели над рацией, а Пятый с Пирожниковым тоже изучали схему, но уже без радиодеталей. На земле была начерчена схема базы «Зет 421:52», ягодами и веточками обозначены находящиеся на ней объекты.

– Запоминай, – говорит Женьке Платов. – Здесь вертолетная площадка, за ней, ближе к углу, стоят углом две стены из бетонных блоков. Это их тир. А нужная нам хижина, где, скорее всего, и держат Бабичева, расположена слева от выхода, дверь одна, вот с этой стороны…

Пирожников спрашивает:

– Вы были уже на их базах?

Платов игнорирует вопрос и продолжает инструктаж:

– Мы берем летчика, и по моему сигналу ты бежишь к реке. Смотри сюда внимательно. С вышки этот участок не обстреливается, мешают деревья. Потому плот мы расположим здесь…

– А откуда вы знаете про деревья?

Платов лишь вздыхает на очередной вопрос Пирожникова.

Хук подходит к ним, присаживается на корточки:

– До чего ж ребенок любопытный попался! Это наша работа, понял? Вот ты что-то знаешь досконально?

Пирожников отвечает не задумываясь:

– Да. Физиологию женщины, где и какие органы у нее расположены.

– В таком случае слушай и запоминай, чтоб в один из этих органов не попасть, понял?

Командир спрашивает у Хука:

– Как у Физика дела?

– Пара деталей нужна. Может, мы с ним прогуляемся к дороге?

– Нет. Нам все равно переходить трассу, вот там и поглядим, что к чему.

– Добро. Пойду еще Физику помогу. Он там над одной вещичкой колдует…

Хук поднимается, уходит, и Физик протягивает ему крохотные круглогубцы:

– Подержи-ка, вот здесь…

Пирожников вытягивает шею, стараясь увидеть, что они там мастерят, но Платов опять обращается к нему:

– Не отвлекайся. От тебя тоже судьба операции зависит, пойми это. Главное: никакой самодеятельности, никаких экспромтов! Твое дело – сесть на плот, проплыть двести метров, спрыгнуть на берег, а плот оттолкнуть. Там течение такое, что его потянет к другому берегу, и это собьет ищеек со следа, если что. А ты отправишься по прямой к своему дивизиону.

– А вы что, не туда разве пойдете?

– Не туда. Нам, Пирожников, в Москву надо, а тебе еще тут местных женщин любить.

Женька притворно глубоко вздохнул:

– Так не разрешают.

– И правильно, между прочим, делают. Ты знаешь, что такое мужское достоинство?

Пирожников коротко хохотнул:

– Кто ж не знает…

– Правильно думаешь, – сказал Платов и постучал пальцем по лбу. – Голова. И в нашем возрасте при ее помощи уже самому надо понимать, что и к чему может привести.

– Ну и к чему плохому это меня приведет?

– Головой-то надо своей думать, да не только о себе. Женщине хуже не станет? Жизнь у нее не сломается?

Пирожников тут же перевел разговор в другое русло:

– А плот откуда возьмем?

Платов смотрит на схему, чуть поправляет ягоду, обозначающую вышку с часовым, и говорит:

– Отдыхай. Еще раз взгляни сюда, закрой глаза и вспоминай, все ли детали помнишь. А я к Циркачу пройду.

Через минуту Пирожников подсел к Физику с Хуком:

– Задание мне какое-то несерьезное дали. На плоту кататься.

Физик, не отрываясь от дел, спросил:

– А серьезное – это какое? Чтоб орден за него, да еще и посмертно?