Клятва при гробе Господнем

Юрья не любил ссор, но не любил и нарушения порядка. Струсив от гнева и слов наместника, он сказал, однако ж, довольно твердым голосом: "Непристойных речей говорить и распорядку мешать — все-таки не должно, боярин…"

— Так вы распорядком называете это, бояре и князья, что более недели прошло, как вы должны были немедленно отправить дружины, уладить князей, захватить крепче Москву — и ничего этого не сделали, а только что пили, да гуляли?

"Во-первых, — отвечал Юрья, — дружины высланы: одна с тобою, вторая с Басенком, третья с Тоболиным…" Наместник хотел прервать слова его, но Юрья махнул рукою, говоря: "Дай кончить, — и продолжал. — Тебе надобно было захватить Дмитров, взять в полон князя Юрья Димитриевича и злодея Ваньку-боярина; Басенку стать в Сергиевском монастыре и охранять место между Владимиром, Суздалем и Дмитровой; Тоболину идти на Галич и Кострому, отрядив дружины в Нижний. Так ли, бояре, было? А?"

— Так! так! — заговорили все.

"Сегодня положено выступить главному отряду воинства под моим воеводством; войско собирается в трети князя Василия Ярославича. — Так ли, князь?"

— Войску велено было собраться, но ты сам приказал ему после того разойтиться, — сказал князь Боровский.

"Как: я приказал?"

— Да, сегодня в ночь пришел от тебя приказ: выступить части его по Коломенской дороге и идти поспешно на Рязань; Тоболину послан приказ взять Ярославль, а остальным дружинам разойтись по домам.

"Что вы? Что вы? — вскричал Юрья. — Я и не помышлял! — Да разве я с ума сойду! Как — на Рязань — на Ярославль — разойтись?"

— За государевой печатью присланы были от тебя приказы. Где ты сам был — не знаю, не знаю также: кто велел перепоить дружины и кто велел потом отдать на грабеж пьяным воинам дома князя Юрия и детей его? — Там сделалось страшное смятение, началась драка, треть вся взбунтовалась — пьяницы прибежали и в мою треть — я не мог сопротивляться, кинулся сюда; да и что мне было делать?

"В Ярославль — по Коломенке? — говорил Юрья, — распустить — грабить!" — Он глядел на всех, выпучив глаза.

— Знай же, — сказал тогда наместник ростовский, — что я моею дружиною разбит врагами, не доходя до Дмитрова — едва бежал — и вся вражья сила напирает теперь на Басенка — ему не выдержать — и через несколько часов Великому князю небезопасно будет в Кремле!

"Да; зачем же ты не захватил князей? Зачем: ты не разбил дружин их? А ты, боярин Старков? Так-то смотрел ты за безопасность Москвы?"

— Да, не с тобой ли мы проспали всю ночь, после вчерашней пирушки! — вскричал с досадою Старков. — Ты, полно, сам не кривишь ли душою, Юрья Патрикеевич, что потихоньку спаивал нас, а между тем ночью раздал такие приказы…

"Я раздал? Посмотрите: вот они и печать, здесь…" — Юрья схватился за сумку, в которой всегда лежала у него великокняжеская печать и которую всегда носил он в кармане: печати не было, а вместо оной лежала записка: "Пей, да ума не пропей!"

— Измена! — вскричал Юрья. Записка и сумка выпали из рук его. Другие князья и бояре подхватили их и прочли записку. "Пей, да ума не пропей!" — раздалось в палате. Смех, досада, гнев заволновали собрание. Юрья безмолвствовал.

— Сидите вы подле баб своих, да гуляете, — загремел тогда наместник ростовский, — а мы кровь свою проливаем за вас. Князь Василий Ярославич! — продолжал он, обратясь к князю Боровскому, — в тюрьму этих замотых, скорее, и нечего мешкать! Где князь Константин Дмитриевич?

"Он уехал в Симоновскую обитель и сказал, что отрекается от всех дел", — отвечал Боровский.

— А что же князья Можайский и Верейский?

"Они злодеи! Прислали мне вчера сказать Великому князю: "Мы по тебе душами нашими; да есть у нас свои люди и городы беречь, а одолеешь ты, князь Великий, князя Юрия и мы тебе кланяемся, да милости себе просим; не одолеешь, против тебя не пойдем, а только ты помышляй сам о себе…"

Шум в палате усилился в это время и напрасно хотели унимать его князь Боровский и наместник ростовский, Ощера, Старков и вчерашние собеседники сих бояр сидели, молчали, угрюмо повеся бороды. Но князь Юрья первый опомнился.

— Князья, бояре! выслушайте меня, — сказал он, — судите и решите. Грешный человек — скрываться не стану: праздничное дело, и кто же о Масленице не гуляет? Но тут было что-то недоброе: нас опоили, околдовали, и видно, что только заступление Угодника, которому вчера я отслужил молебен, со слезами и с водосвятием, спасло меня от напрасные смерти. Все это мы разыщем. — Измена, измена, князья и бояре!"

— Измена! — Глупость! — кричали с разных сторон.

"Я первый предлагаю подать пример строгости, — провозгласил Юрья. — Два изменника, братья Ряполовские, сообщники Косого и Шемяки, сидят в тюрьме; казнить их немедленно, на торговой площади, во страх другим!"

— Казнить, казнить! — закричали Старков, Ощера и многие бояре.

"Москву усмирить войском".

— Да где оно? — сказал князь Боровский.