Клятва мстителя

Торак с Волком ушли на разведку. Ренн оставила свои пожитки под тисом и, чтобы отвлечься от мыслей о дяде, решила насобирать какой-нибудь еды. Хорошо, что здешние растения были ей знакомы. Она нарвала охапки сочной камнеломки и щавеля, а так как они не могли гореть в огне, накопала еще корешков бодяка и таволги, которые можно есть сырыми.

Прилетели Рип и Рек, они громко хлопали крыльями и издавали клокочущие звуки, выпрашивая еду. Ренн кинула им пару корешков. За зиму она приучила воронов приходить на ее зов, но они пока не садились ей на плечи, как к Тораку.

На душе у Ренн немного полегчало, и она пошла набрать воды в бурдюки. Гладь озера была покрыта тонким слоем желтоватой пыльцы. Деревья на берегу смотрели на свои отражения в воде. Ренн, чтобы случайно их не зачерпнуть, поглубже опускала бурдюки. Раньше это ее никогда не беспокоило, но здесь…

Пока бурдюки наполнялись, Ренн наблюдала за тем, как разглаживаются круги на воде, и думала о том, как было бы хорошо, если бы Торак, вернувшись, стал прежним Тораком. Тем, который играл с Волком в «потяни шкуру» и дразнил ее из-за пятнышка в уголке рта. Ей впервые пришло в голову, что отец матери Торака был из племени Дуба, а значит, Тиацци был его сородичем. Ренн пожалела, что вспомнила об этом.

Бурдюки наполнились. Ренн вытягивала их из воды, а на нее смотрело ее отражение: непроницаемое, измазанное глиной лицо человека из племени Зубра.

А за ним появилась чья-то фигура.

Фигура появилась всего на мгновение, но Ренн успела разглядеть сжатые кулаки и копну длинных светлых волос.

Ренн, вскрикнув, обернулась. Никого. Только ивы покачивались совсем рядом. Ренн выхватила нож.

Скрипнула ветка. По коре заскребли чьи-то когти. Ренн представила, как по деревьям быстро и ловко, как пауки, спускаются токороты, и помчалась обратно к стоянке.

Торак еще не вернулся, но вороны уселись на верхних ветках тиса и тревожно каркали. Кто-то варварски обошелся с ее пожитками. Колчан разрезали, мох выбросили, а стрелы почти все сломали. К счастью, лук она повесила на тис, и тот, кто все это сделал, его не заметил, но спальный мешок втоптал в землю, трутницу изорвал, а кремень разбил камнем. Злоба и ярость пульсировали в воздухе, как болезнь, и все было посыпано тонким слоем серого пепла.

Ренн взяла свой топор и прислонилась спиной к тису.

– Я тебя не боюсь, – сказала она теням, но голос ее прозвучал тонко и неуверенно.

Через мгновение вернулись Торак и Волк. Волк тут же начал обнюхивать пожитки Ренн, а Торак замер на месте с открытым ртом.

– Я видела что-то возле озера, – сказала Ренн. – А теперь вот это.

– Что ты видела?

– У него были светлые волосы. И оно было злым.

Торак вздрогнул.

– Ты знаешь, что это? – спросила Ренн.

– Нет, я… нет, – Торак начал высматривать следы, но уже почти стемнело, и он ничего не нашел. – Либо оно знает, как заметать следы, либо оно их не оставляет.

– Как это? О чем ты?

Торак закусил губу и встал:

– Что бы это ни было, спать на земле мы не будем.

Тису не понравилось, что на него карабкаются, он стряхивал на них удушливую пыльцу и увертывался от их пальцев, сбрасывая старую кору, и пару раз сильно хлестнул веткой. Когда они добрались до удобного развилка, оба были исцарапаны и вымотаны.

– Ветер поднимается, – заметил Торак. – Будет лучше, если привяжем себя к стволу.

Ренн развесила на ветках отсыревшие спальные мешки и посмотрела вниз, в полумрак. Там бесшумно прохаживался Волк.

– Будем надеяться, Волк и вороны предупредят нас об опасности.

* * *

Волк трусил кругами под тисом, шерсть у него на загривке встала дыбом – он был недоволен и вообще всегда ненавидел, когда бесхвостые забирались на деревья. Зачем это надо?

Нормальные волки по деревьям не лазают. Нормальные волки любят Тьму, для них это лучшая пора, когда они бегают и играют. Они не сворачиваются клубком и не спят целую вечность.

Волку здесь не нравилось. Лес был не таким: деревья слишком большие, а запахи все перепутались. Некоторые деревья пахли землей, а бесхвостые, которые тут жили, пахли деревьями. Здешние бесхвостые были злыми и напуганными, у каждой стаи была своя большая территория, но они все равно дрались, и Волк не мог понять зачем. Но больше всего ему не нравилось то, что Большой Бесхвостый и Сестра сменили свои верхние шкуры и даже запахи, так что он теперь их еле узнавал.

В сны Волка скреблись когтями демоны и проникало уханье филинов. Иногда он просыпался и чуял кусачий запах бесхвостого, который пах Ярким Зверем. Этот бесхвостый не давал Волку покоя, потому что его разум был сломан и нельзя было почуять, чего он хочет.

Когда Волк рыскал вокруг тиса, его нос заполнял запах безумного бесхвостого, но он чувствовал, что его нет поблизости. Может, тоже забрался на дерево. Волк решил на случай, если тот вернется, держаться поблизости.

На Восходе наполовину приоткрылся Яркий Белый Глаз и сонно смотрел сверху на своих маленьких детенышей. Волк погнался за куницей, но она удрала, потом поймал мотылька, но от него захотелось чихать, и он его выплюнул. А бесхвостые всё спали.