Клятва королевы

Я читала о смельчаках, готовых рисковать всем ради возможных открытий, и забывала, что сижу в одиночестве с пахнущей плесенью книгой — неопытная девушка, никогда даже не видевшая моря. Не помнила ничего, превращаясь в крепкого просоленного моряка, пропитанного морской пеной и привыкшего к зову сирен, в окружении бескрайней голубой глади. Подобные книги доказывали мне, что в нас достаточно смелости, о которой мы не подозреваем, пока не приходит пора испытаний; слова их возбуждали во мне страсть, о которой я даже не догадывалась.

К тому времени, когда Энрике вернулся в Сеговию после очередного столкновения с мятежниками, я уже чувствовала себя готовой к любым его требованиям. Но когда меня позвали в Королевский зал, где внушительно смотрели из своих ниш золоченые статуи предков, я заметила рядом с Энрике худощавую фигуру Вильены.

Только теперь мне стало ясно, насколько на самом деле мало я понимала в этом мире.

Не веря своим глазам, я уставилась на сардоническую улыбку Вильены, на его высокомерную надушенную фигуру, словно не он последние два с лишним года подстрекал народ к мятежу от имени Альфонсо. Меня удивило, что он вообще жив. Подобное предательство заслуживало смерти.

Я присела в реверансе перед Энрике. Вид у него был смущенный. Спросив, как у меня дела, он выдавил:

— Мы нашли способ положить конец этой дьявольской войне.

— Что ж, хорошо, — сдержанно ответила я, размышляя, почему он сказал «мы». Если они с Вильеной больше не враждовали, значит война закончилась? Если так, то где Каррильо и Альфонсо? Несмотря на замешательство, я ничем не выдавала своих чувств, наконец поняв ценность совета, который дал мне Фернандо в тот вечер, когда я прибыла во дворец.

— Мы рады вашей помощи, ваше высочество, — растягивая слова, проговорил Вильена, — ибо вы — орудие нашего успеха.

Я не сводила глаз с Энрике. Поерзав на троне, король бросил взгляд на епископа Мендосу, на лице которого застыло мучительное выражение.

— Скажите ей, — приказал Энрике.

Мендоса откашлялся. Я относилась к нему с осторожной симпатией еще с тех пор, как он пытался успокоить королеву Жуану в день, когда я узнала о соучастии Альфонсо в мятеже. Хотя Мендоса был братом Менсии и старшим членом древнего и алчного знатного семейства Кастилии, он был беззаветно предан долгу, и его набожность и сдержанность всегда вызывали у меня уважение.

— Мы считаем… — начал он, в замешательстве морща лоб. — В смысле, мы думаем… близится день рождения вашего высочества, и после того, как по достижении пятнадцатилетия вам будут переданы во владение города Трухильо и Медина-дель-Кампо, в соответствии с завещанием короля Хуана, вашего покойного отца, ваш долг… то есть мы считаем своим долгом…

— Господи боже мой! — бросил Вильена. — Можно подумать, у нее есть выбор! — Он повернулся ко мне. — Король желает положить конец раздорам. Он предлагает заключить два брачных союза: один — между его дочерью, принцессой Иоанной, и инфантом Альфонсо, после того как принцессе исполнится четырнадцать, и второй — между вами и моим братом, Педро де Хироном. Оба этих брака принесут мир и согласие и…

Шум в ушах заглушил его голос. Я вспомнила Педро де Хирона, каким видела его в последний раз, — ухмыляющегося великана, который замахивался мечом на Бельтрана де ла Куэву, словно клинок был для него лишь игрушкой.

Энрике отвел взгляд.

— Я не даю согласия, — запинаясь, сказала я.

Вильена грубо расхохотался:

— Вы ошибаетесь, если полагаете, будто мы в нем нуждаемся.

Я высоко подняла голову:

— В том же самом завещании, по которому мне в день пятнадцатилетия передаются два города, мой отец распорядился, что на мой брак требуется одобрение кортесов. Вы советовались с кортесами по поводу моего предполагаемого брака с вашим братом, сеньор?

Наступила тишина. О завещании мне рассказал Торквемада, ожидая возможного союза с Португалией, и теперь я воспользовалась этим знанием в отчаянной надежде, что такой человек, как Хирон, никогда не получит одобрения кортесов на брак со мной, несмотря на все его могущество и богатство.

Энрике уставился на меня.

— С кем она говорила? — прорычал Вильена, поворачиваясь к Мендосе. — Это правда? Нам действительно требуется одобрение кортесов на ее брак?

Мендоса задумчиво посмотрел на меня:

— Полагаю, она действительно права. В соответствии с волей короля Хуана кортесы должны одобрить любой предполагаемый союз, в котором участвуют инфанты. Даже его величеству потребовалось их одобрение, когда он хотел жениться на своей второй королеве.

— Не может быть! Вы говорили, что все можно сделать без лишнего шума, — прошипел Вильена Энрике. — Мы договорились, что я получаю власть над Сантьяго и жену для своего брата, а вы возвращаете себе Альфонсо. Ради этого мне пришлось бросить Каррильо! Теперь он и его волки-мятежники охотятся за моей головой, а эта девчонка осмеливается встать на моем пути!

— Я инфанта Кастилии, — напомнила я ему. — Вы хотите использовать меня как разменную монету ради вашего тщеславия?

— Хватит! — Энрике весь дрожал. — Я говорил тебе — ты должна поступать так, как я скажу.