Клятва Грейсона (ЛП)

— О, танцовщица! Как мило, — ответила Шарлотта, сложив руки вместе, как будто Присцилла только что сказала ей, что она играет главную роль на Бродвее.

Я прочистил горло и улыбнулся Харли и Присцилле, вставая.

— Не могу выразить, как я рад, что ты меня разыскал. Очень рад тебя видеть.

— Я тоже, брат.

Мы стукнулись кулаками, как всегда делали в тюрьме. Шарлотта обняла Харли и Присциллу и проводила их до двери. После того как они ушли, но, прежде чем у кого-либо появился шанс разыскать меня, я взял ключи и вышел через заднюю дверь, обошел вокруг дома и сел в свой грузовик. Я поехал в сторону города — мне нужно было найти жену.

***

— О, ты вернулся, — сказала Шарлотта, держа в руках корзину для белья из моей ванной и две футболки, которые она, очевидно, только что погладила. Я смотрел в окно и едва удостоил ее взглядом. Игнорировал ее в течение последней недели — в основном из-за того, что она провернула трюк, заманив Шейна и Ванессу сюда под ложным предлогом и заставив меня терпеть их присутствие.

Я только что вернулся домой после поездки по Напе в поисках машины Киры. История Харли убедила меня отправиться на ее поиски, но, возможно, мне вообще не стоило ее искать.

Она сказала, что хочет меня. Сгоряча? Или она имела в виду чисто физическое желание. Или она солгала. Или… какая разница? Ее здесь не было, вот в чем суть.

Она оставила меня.

«Я не хочу тебя. Ты мне совсем не нужен.»

Если бы ты стоил большего…

Возможно, она поехала в Сан-Франциско, чтобы остаться у Кимберли.

В записке она указала, что вернется на вечеринку.

— Ну, когда ты закончишь жалеть себя, ужин будет… — слова Шарлотты резко оборвались, и я поднял глаза. Она стояла у двери шкафа, только что повесив выглаженные футболки. Она резко повернулась ко мне. — Так вот как ты себя видишь? Злодеем? Или подожди, может быть, жертвой. Капитан Крюк для Питера Пэна твоего брата? Это то, что ты придумал? — спросила она, держа в руках костюм, который я остановился и взял напрокат после того, как не смог найти Киру. Выражение ее лица можно описать только одним словом — разочарование.

— Во что ты хотела, чтобы я оделся, Шарлотта? — спросил я. — Принцем? Все равно это просто глупая вечеринка. Она ничего не значит. И я не принц.

— Это вечеринка, которую твоя жена устраивает для тебя по доброте душевной.

Я бросил на нее взгляд.

— Моей жены больше нет. Она бросила меня. Вернется только на вечеринку, а потом снова уедет — навсегда. Как мы и планировали.

Как мы и планировали.

Шарлотта на мгновение выглядела потрясенной, но затем ее знающие глаза пробежались по моему лицу, и между нами установилась тишина.

— Но ведь все не так, как ты планировал, не так ли? Все не так, как ты планировал. И это тебя очень, очень пугает, — Шарлотта подошла ко мне и протянула руку. Я взял ее, и она сжала мою между своими, успокаивающий аромат выпечки и присыпки заставил мое дыхание успокоиться. — Ах, мой мальчик, ты очень сильно упал, не так ли?

— Упал? — я отнял свою руку от руки Шарлотты. — Куда упал?

Шарлотта мягко улыбнулась мне.

— В любовь, конечно. В Киру. В свою жену.

Я тяжело сглотнул и отвернулся к окну.

— Я не влюблен в Киру, — настаивал я, но слова показались мне шаткими, словно они не имели никакого веса и могли просто уплыть.

Шарлотта вздохнула.

— Ради всего святого, вы оба такие упрямые. Вы оба, наверное, заслуживаете не меньшего, чем быть прикованными друг к другу на всю жизнь. Удивительно, что наблюдение за вами вместе не довело меня до пьянства.

Я фыркнул. Я не был влюблен в эту маленькую ведьму. Разве? Нет, я не мог — мои эмоции к ней были слишком бурными, слишком неуправляемыми, слишком… пугающими. Возможно, я был одержим ею, очарован, околдован. Но любовь? Нет, не любовь.

— Она сводит меня с ума, — сказал я, снова обращаясь к Шарлотте. — Когда мы вместе, то половину времени ведем себя как неуправляемые дети, — а в остальное время, как отчаянные любовники, которые не могут оторвать руки друг от друга….

Шарлотта издала звук, похожий на цоканье, и кивнула головой.

— Мы все должны быть детьми, когда дело касается любви — открытыми и уязвимыми, — она сделала паузу. — Я не знаю всего, что известно о прошлом Киры, но знаю, что у вас двоих есть веские причины оберегать свое сердце. И веские причины для того, чтобы выбрать кого-то, кто не внушает такой страсти, такой интенсивности и такого страха. Но, Грей, эти чувства означают, что ты любишь ее. А для тех, кто пострадал, как ты, и как, я подозреваю, Кира, настоящая любовь — это пугающая перспектива. Настоящая любовь — это самый большой прыжок веры.

Я провел рукой по волосам. Все это было слишком, и я даже не знал, с чего начать, на чем сосредоточиться. Внутри меня все перевернулось: в одну минуту я злился на Киру, в другую — отчаянно хотел ее…