Итак, на столе появились жаренные на углях свежие сардины. Ричард и Франсуа ели, держа рыбки за хвост и голову, снимали мясо сначала с одного бока, потом с другого, оставляя скелетики, которые, подумалось вдруг Фарли, Марсокс или Герман, как истинные уроженцы Португалии, положили бы между двумя ломтиками хлеба и плотно сжали, а потом закусили бы этим пахучим хлебом остатки вина.
Франсуа проводил Ричарда к машине и, когда тот сел за руль, сказал: «Поговаривают, ты спас красивую девушку и уехал жить с ней в горы. По мне, так живи хоть с русалкой, лишь бы нравилось. Но я обещал Элизе узнать правду. Жизнь здесь однообразна, посему сплетни мою жену очень подбадривают».
— Ты угадал почти все, — рассмеялся Фарли. — Только я живу не с нею, а у нее.
— Но она тебе нравится?
— Да.
— Ей и принадлежит золотой пояс?
— Да.
— И в конце концов она пожелает его продать?
— Наверно. Поможешь?
Франсуа едва заметно пожал плечами: «Что ж… от дел я отошел, но не настолько, чтобы не расстараться для прекрасной дамы. В общем, подумаю. Уж очень занятная вещица».
Ювелир смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, рассеянно пощипывая кончик длинного носа. Наконец повернулся и возвратился под навес. У стола жена разглядывала лежавший в футляре пояс.
— Какая прелесть, Франсуа, — сказала она. — Знакомая Ричарда хочет продать его?
— Возможно.
— Он дорого стоит?
— Недешево, — покачал головой Франсуа, — но гроши по сравнению с ценой подлинника. Ведь это лишь очень искусная подделка. Он не из золота и камни не настоящие, но работа столь тонкая, что под силу лишь одному-единственному мастеру на свете.
— Но, Франсуа, почему ты не сказал сеньору Фарли правду?
— Разве можно так огорошить друга? Тем более, когда он пьет у тебя в гостях вино, а на дворе такое чудесное утро? С плохими вестями можно и подождать. К тому же я хочу кое-что разузнать об этом поясе. — Он улыбнулся, провел тыльной стороной ладони по щеке жены и закончил: — Кстати, Фарли не спит с этой женщиной.
— Какая жалость. Ему уже давно пора кого-нибудь найти.
Письмо пришло, едва Ричард уехал к Франсуа Hopберу. На конверте стоял челтнемский штемпель, по краю шла надпись: «Лично в собственные руки». За утренним кофе Сара перечитала его трижды. Она смутно помнила Арнолда Гедди. Он был поверенным в делах отца, а иногда защищал и интересы матери. Приятный человек — добрый и вежливый. После смерти леди Джин именно он приехал на виллу устраивать дела Сары. Но бывал там и раньше — раз или два навещал мать. Сара улыбнулась, вспомнив прозвище, которым его наделила мать… Винни-Пух. Гедди оно было, конечно, совсем не к лицу… От радости Сара засмеялась. Уж теперь Ричард от ее подарка не отвертится ни за что.
Письмо Гедди написал собственноручно на гербовой бумаге.