Клетка

– У тебя нет причин ехать в гребаную Мексику. Я не хочу еще и о тебе беспокоиться. – Я застегиваю сумку и перекидываю ее через плечо, глядя на Марни. – Не позволяй ей уйти. – Я снова поворачиваюсь к Тор, и у нее такое же выражение лица. Я указываю на нее. – Я, блядь, серьезно. Не уходи. – Я оборачиваюсь и снова указываю на Марни. – Усыпи, если потребуется.

– Пошел ты, Джуд, – фыркает Тор, глядя на меня. Я стону и провожу рукой по волосам. Я не могу бросить ее в таком состоянии. Это не последние слова, которые я слышу от нее.

– Марни, дай нам минутку.

Ворча, Марни встает, прикладывая сигарету к губам, направляясь к двери. Она закрывается за его спиной, и я смотрю на Тор. В ее глазах полно чертовой боли. Я шагаю к ней и нежно поглаживаю ее руку. Она, конечно, уводит прочь.

– Куколка, – я провожу пальцем по ее плечу и шее, – пожалуйста, я не хочу оставлять тебя в таком состоянии.

– Тогда возьми меня с собой, – умоляет она.

– Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Ради Кайлы. – Я сглатываю, потому что, черт возьми, я ненавижу врать ей. – Мне нужно знать, что ты в безопасности на случай, если со мной что-то случится. Кто-то должен позаботиться о нашей маленькой девочке.

Ее глаза встречаются с моими, слегка сужаясь. Я вижу момент, когда приходит осознание. Она тяжело сглатывает и кивает, ее лицо смягчается. Она подходит ко мне и обнимает меня за талию, прижимаясь щекой к моей груди.

– Я останусь, – шепчет она.

Я провожу рукой по ее влажным волосам.

– Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы вернуть ее. – Я говорю это со всей возможной уверенностью, потому что я чертовски хорошо знаю, что все это полнейшая ложь. Это картель. Я не гребаный идиот. Их слова – слова Доминго – ничего не значат, но у меня нет другого выбора, кроме как надеяться, что хоть раз они сдержат слово. И разве не мечта дурака надеяться на доверие?

– Я знаю, – говорит она, – и мне очень жаль. Это не твоя вина. Я та, кто отдал ее им. – Ее пальцы впиваются мне в спину.

– Ты не отдала ее им, Тор, они забрали ее. – Взяв ее за подбородок, я заставляю женщину посмотреть на меня. – Ты лучшая мать для этой маленькой девочки, никогда не сомневайся в этом. – Она зажмуривается, и слезы текут по ее щекам.

Я убираю волосы с лица Тор и наклоняюсь, прижимаясь к губам. Этот поцелуй не жестокий или безжалостный. Он покорный и нежный… напоминающий прощальный, и, боюсь, она это чувствует. Мои губы нежно касаются ее, и Тор сжимает мои руки сильнее, когда подавляет рыдания. Я не хочу останавливаться. Я хочу поцеловать ее, черт возьми, чтобы она запомнила его навечно, потому что знаю, что больше никогда не смогу этого сделать. Кайла. Последнее прикосновение губ Тор, последний взмах ее языка, и я отрываюсь от нее, глядя в ее стально-голубые глаза.

– Я люблю тебя, Джуд, – шепчет она.

– И я тоже чертовски люблю тебя, куколка. – Я бросаю последний взгляд на свою Тор, наслаждаясь тем, как ее светлые волосы спадают ей на плечи, ее глаза, ее гребаную улыбку. Я записываю этот последний взгляд на нее в своей памяти, сдерживая слова, которые хочу сказать. На прощание я хочу сказать ей: что она изменила мою жизнь. Что я никогда не откажусь от нее и Кайлы. Именно она сделала меня настоящим, а до этого я просто был потерян. Но я не могу, поэтому улыбаюсь ей. – Боже, я так чертовски люблю тебя. – И развернувшись, открываю дверь, выходя на яркое солнце. Дверь за мной захлопывается.

***

Дерьмовый маленький самолет с силой опускается на дерьмовую взлетно-посадочную полосу, и моя вода проливается мне на колени. Через несколько минут я спускаюсь по лестнице частного самолета. У обочины взлетно-посадочной полосы припаркован черный Хаммер с работающим двигателем. Со стороны водителя выходит высокий мужчина в сером костюме. Татуировки покрывают боковую часть его шеи.

– Corredor de apuestas², – со смехом говорит он, приближаясь. – Букмекер.

Я смотрю на него. Сдаться смерти так легко – дерьмовое чувство, но я сделаю все для своей дочери. У меня было два года свободы, которых я не заслужил. В течение двух лет я мог держать ее на руках, любить ее, и Тор... Смерть приходит для всех нас в какой-то момент, я давно это принял, но все равно это чертовски отстойно.

– Подними руки, – говорит он, останавливаясь передо мной, сильный аромат его одеколона ударил мне в нос. Я поднимаю руки, и он лапает меня, с ухмылкой выхватывая пистолет у меня из-за пояса. – В самом деле? – спрашивает он, пожимая плечами.

Он хватает меня за руку и толкает вперед, а я следую за ним к машине. Чем ближе мы подходим, тем четче я могу различить другого мужчину, сидящего на заднем сиденье. Когда мы оказываемся всего в нескольких футах от него, он распахивает дверь и выходит, а парень, сопровождающий меня, толкает меня внутрь. Стону, и прислоняюсь к кожаному сиденью, а гребаный неандерталец садится рядом со мной и хлопает дверью.