Клеймо сатаны

– Может быть, хоть вы объясните нам, что здесь сейчас произошло? – спросила Вероника историка.

– Я могу только высказать свои предположения… – ответил тот растерянно. – Я читал одну немецкую книгу прошлого века, в ней был описан египетский папирус эпохи Среднего царства, найденный в одной из гробниц Долины царей. Сам папирус, к сожалению, не уцелел, он погиб от неосторожного обращения, но содержание его успели записать. В нем говорилось, что некая секта жрецов передает из поколения в поколение тайну ритуала, позволяющего на необыкновенный срок продлить человеческую жизнь, а также вернуть утраченную молодость. Там было написано, что глава этой секты прожил уже больше пятисот лет, каждые пятьдесят лет повторяя ритуал, для которого требуется человеческая кровь, а также пепел птицы феникс, который секта хранит в тайном месте как зеницу ока. Автор книги добавил от себя комментарий, что среди европейских масонов ходили слухи об этом ритуале и кому-то из них даже удалось его провести. Якобы именно благодаря этому ритуалу граф Сен-Жермен, знаменитый французский авантюрист и алхимик, прожил то ли двести, то ли триста лет. Но уже в девятнадцатом веке сами масоны не верили в существование чудодейственного пепла и основанного на нем ритуала. Так что если бы я лично, своими глазами, не видел и не слышал то, что только что произошло в этом зале, вряд ли поверил бы… впрочем, думаю, нам нужно скорее уходить отсюда, пока здесь больше ничего не случилось!

– Совершенно с вами согласна, – проговорила в ответ Вероника. – Только я считаю, что, прежде чем уйти, нужно прихватить эту злополучную табакерку. Возьми ее, Юля, ведь это подарок твоему мужу!

– Ни за что! – Юлия вздрогнула. – Я к ней не прикоснусь! Как вспомню, что с ней связано, – у меня мороз идет по коже!

– Ну, ты как знаешь, а я ее здесь не оставлю. Может, потом ты передумаешь!

– А я, с вашего позволения, заберу бюст Робеспьера, – проговорил Воронов. – Он вообще-то мой и очень помогает мне работать над статьями о Великой французской революции. Иногда мне кажется, что сам Робеспьер диктует мне…

– Господи, да пойдемте отсюда поскорее! – нервно заговорила Юлия. – Надоела мне до чертиков вся эта мистика, у меня муж в больнице, а я тут прохлаждаюсь!

– А я, считай, работу сегодня прогуляла! – спохватилась Вероника. – Юлька, ты за меня словечко замолви перед шефом!

– Разберемся! – И Юлия помчалась к выходу.

– Разве у вас в газете не свободный график? – спросил Воронов, когда они высадили Юлию возле больницы.

– Леонид… Платонович… – Вероника глубоко вдохнула воздух, как перед прыжком в воду, – дело в том, что…

– А почему так официально? – перебил он. – Насколько я помню, мы с вами пили вчера на брудершафт и перешли на «ты». Так что, пожалуйста, без отчества.

– А говорил, что ничего не помнишь… – удивилась Вероника. – Но дело не в этом. Леонид… я должна сказать…

– Что ты вовсе не работаешь в газете! – усмехнулся он.

– А как ты догадался?!

– А я не догадался – я позвонил. Сегодня утром, в «Невский обозреватель». Очень мне было неудобно за вчерашнее, а твой телефон был выключен. И там сказали, что никакой Вероники у них нет. И никого они ко мне за интервью не посылали, что история Французской революции им неинтересна, и вообще это не их формат.

– Мне очень жаль… – Вероника погладила его по руке.

– А мне – нет. – Он поймал ее руку и крепко сжал. – Я рад, что Робеспьер помог нам познакомиться! А за то, что обманула, пойдешь со мной в воскресенье гулять…

– Но…

– Просто погуляем, в кафе посидим, поболтаем…

– Ну хорошо. – Вероника мягко отняла у него руку и улыбнулась.

Воронов шел вдоль ряда продавцов, разложивших на земле свой сомнительный товар – старые игрушки, граммофонные пластинки, кружевные салфетки, фарфоровых слоников…

– Не знаю, что ты здесь находишь! – неодобрительно проговорила Вероника, стараясь не отставать от Леонида Платоновича. – По-моему, одно барахло… и не жаль тебе тратить на это время?

– А ты за грибами ходишь? – спросил ее Воронов.

– Ну, в детстве ходила…

– Тебе это нравилось?

– Нравилось! – Вероника оживилась, вспомнив осенний лес и выглядывавшие из травы оранжевые шляпки подосиновиков.

– Ну вот, в лесу ведь тоже ходишь-ходишь, и все впустую, а потом вдруг наткнешься на целый выводок грибов и сразу наполнишь корзинку…

– Что-то пока нам попадаются одни поганки!

– Зато если найдешь какую-то интересную старинную вещь – понимаешь, что спас ее для истории, что она не кончит свои дни на помойке! Ведь в ней воплотилось чье-то мастерство, чей-то замысел…

– Р-революция! – раздался вдруг хриплый голос. – Р-равенство! Бр-ратство! Р-робеспьер!

Вероника оглянулась на знакомый голос и увидела потертого пожилого мужичка в пиджаке с чужого плеча, а рядом с ним – зеленого попугая в большой клетке. Того самого попугая, с которым она познакомилась в лавке покойного ювелира! Клетка та же, старая, но крепкая, и попугай тот же.

– Арчи! – проговорила Вероника, подходя к попугаю. – Арчибальд! Как ты здесь оказался?

– Знакомого встретила? – поинтересовался, подходя, Воронов.