Клеймо дьявола

— Так я и думал. — Лапидиус двинулся к двери. И снова стражу порядка не оставалось другого выбора, как только поплестись за ним. — Ищите вашу мертвую голову в другом месте. И если вы уже в состоянии выполнять ваши обязанности, потрудитесь также найти повозку Фреи Зеклер. Это ее собственность, и она стоит немалых денег. Полагаю, вы ее еще не обнаружили?

Крабиль развернулся и бросился прочь.

Лапидиус вливал Фрее по глотку воды. Дело продвигалось медленно, потому что каждый глоток давался ей с трудом. Когда кружка была пуста, он спустился на кухню за приготовленным отваром. Он между тем уже достаточно остыл. Вообще-то его полагалось пить горячим, чтобы усилить потоотделение, однако Фрея, с ее воспаленной полостью рта, горячее пить не могла. Когда и отвар был полностью выпит, Лапидиус сказал:

— Надо присыпать известковым порошком твои язвы. Открой рот.

Фрея послушалась.

Он вывернул ее губы наружу и внимательно осмотрел их. Возле язв, обильно усеявших слизистую, десны имели синюшный цвет. Скоро у нее выпадут первые зубы.

Она пошевелила губами, пытаясь что-то сказать.

— Тихо, не двигайся. — Он присыпал порошком язвы на внешней поверхности губ. — Струпья на гнойниках лица и по телу почти везде отвалились. Твои ногти тоже выглядят вполне прилично. А как дела с головными болями и болями в животе?

— Сегодня ничего. Только у меня совсем нет сил.

— Хорошо, — он удобно устроил ее голову на тюфяке. Убирая руку, он обнаружил в своих пальцах пряди белокурых волос. Вот и волосы начали выпадать. Скоро они выпадут все или почти все. Он не подал виду. — Позже я еще зайду к тебе. Вечером зажгу твою лампу.

— Не уходите. Пожалуйста!

— Нет, мне надо идти, — он подумал о предмете, который ждал обследования. — У меня дела.

— Ладно, — она отвернулась к стене, в ее голосе звучала обида.

— Послушай, у меня действительно нет времени.

Она не отвечала. Он пожал плечами, запер дверцу камеры и отправился вниз, борясь с угрызениями совести.

Немного погодя он забыл и их, и Фрею. Сидя за своим лабораторным столом, он снова изучал голову. Буквы «F» и «S» были вырезаны на лбу тем же манером, что и у Гунды Лёбезам. Это не удивляло. А вот исходит ли от нее тот же запах белены? Он взялся за волосы и уложил предмет исследований затылком на треногу. Когда он ее таким образом зафиксировал, раскрыть губы и расцепить зубы оказалось уже несложно, тем более что трупное окоченение ослабло. Однако тот ли это запах, он не был абсолютно уверен, потому что к нему примешивались и другие: запахи засохшей крови, пота, влаги подполья. И еще: слабый сладковатый дух. Как у залежалого мяса. Пришлось сглотнуть. Слюна собралась во рту и снова подступила тошнота. Он подавил позыв к рвоте и понюхал еще раз. Нет, ничего. Наверное, белену все-таки перебивают прочие запахи.

Вынимая голову из треноги, он почувствовал, как по руке царапнул один из рогов. Рога! Он осмотрел их и пришел к заключению, что они козлиные. Причем, судя по размерам, принадлежавшие матерому самцу. Он потянул за рог, однако тот сидел так крепко, что вынуть его из лобной кости удалось, только упорно покручивая взад-вперед. Лапидиус поднес его к свету, чтобы получше рассмотреть — и вздрогнул. Прервавший его занятие звук оказался ругательством, и доносился он с улицы. За ним последовал целый град проклятий. Точно, не кто иной, как Марта, стояла перед дверью. Она вляпалась в кучу дерьма и сейчас старалась отчистить его, во все горло сетуя на свое невезение.

Лапидиус с лихорадочной поспешностью сунул рога в карманы камзола и заторопился на кухню, где крышка подполья — слава Богу! — еще стояла поднятой. Так что ему потребовалось не больше минуты, чтобы водрузить corpus delicti[12] на место.

— Нешто погодить не могли, хозяин? Хошь оно с куренком-та дело нескорое, — в дверях кухни стояла Марта с корзиной в руках, из которой свисала на длинной шее мертвая куриная голова.

— Что? Ах, это ты, Марта, — Лапидиус только-только успел захлопнуть крышку и все еще стоял в полусогнутой позе.

— Чё с вами, хозяин? — Марта наморщила лоб.

— Так, ничего, — Лапидиус, не теряя присутствия духа, схватился за поясницу и сморщился. — Слегка прострелило, и больше ничего. Уже в порядке.

— Ай-яй, у матушки тоже был прострел, годков так пару тому, торчала, что твоя клюка, бедняжка, ни тебе повернуться, ни спрями…

— Хорошо, хорошо, Марта, принимайся за курицу.

— Щас, — служанка повязала передник. — Дак как вам грудки-та подать?

— Грудки? Какие грудки? Ах да, — Лапидиус вовремя вспомнил, что он просил приготовить. — Не спеши. Мне все равно надо уходить. Когда вернусь, не знаю.

Не успел он вымолвить это, как понял, какую сделал ошибку. Марта не заставила себя долго ждать с причитаниями:

— Хозяин, ах, хозяин, дак как жа энто? Господь свидетель-охота-мне-вам-служить-уж-как-охота-хозяин-дак-ведь-что-ни-сготовлю-все-портится-как-на-стол-подавать-дак-вас-нет! О Боже, Боже!

— Будет тебе, Марта. Если не вернусь вовремя, грудки можешь отнести матери.

Лапидиус ретировался к двери.