Клэй из Виргинии

Постепенно Санни стала опускаться. Впервые это началось, когда Одри и Бью уехали с родителями Скотта в Европу. Вечера она проводила с друзьями на джазовых концертах во Французском квартале, где как-то раз перемигнулась с чернокожим саксофонистом. И после концерта, отделавшись от приятелей, они оказались вместе в постели. Эта ночь и еще многие другие подарили Санни наслаждения, о которых она не могла и помыслить. Потом было еще многое – и не только с музыкантами, и несколько лет Санни гордилась ловкостью, с которой она скрывала свою двойную жизнь.

Но в один прекрасный день все кончилось. Оказалось, что свекор Санни, Дж. К. Йейтс, следил за ней все время со дня смерти Скотта и собрал на нее гору компромата. Сопротивляться было бесполезно: старик отнял у Санни все до последнего пенни и выдворил ее из Нового Орлеана. Он также взял под свою опеку Одри и Бью; им позволялось навещать мать только во время школьных каникул.

Тем временем Бью окончательно отбился от рук. Его дед обвинил в этом Санни, но ей уже стало ясно, что родители Скотта слишком стары и не могут управляться с подростками. Все кончилось тем, что после выпуска из школы Бью исчез и след его долго не могли найти. Лишь несколько недель спустя выяснилось, что он завербовался в спецвойска и отправился во Вьетнам. Именно тогда Одри, сбежав к матери, отказалась возвращаться в Новый Орлеан. Как оказалось, истинная причина такого неординарного поступка была в том, что она забеременела, а ее парень отказался на ней жениться. Санни помогла дочери сделать аборт, а затем послала ее в мерилендскую школу-пансион Святого Тимоти, заставив Дж. К. Йейтса заплатить за образование внучки.

Еще год или около того они провели в Атланте, но Санни не нравилось жить в этом штате. Как-то по пути на выпускной вечер дочери она заехала в гости к своей старой школьной подруге Розмари Кларк, и та сказала ей, что в округе Альбемейл проживают богатейшие мужчины страны, среди которых всегда можно подыскать какого-нибудь разведенного, мечтающего найти себе новую жену.

Через три месяца Санни перебралась в Виргинию, и менее года спустя вышла замуж за Мака Фитцджеральда. Ее невзгодам, которыми она с лихвой оплатила каждую минуту своего будущего счастья, пришел конец, и Санни не собиралась позволить строптивой падчерице похоронить свои радужные надежды.

– Миз Фитцджеральд! Вы хотите, чтобы я принесла завтрак в библиотеку?

– Нет, Нона, накрой на веранде, а я сейчас приду…

Санни потягивала чай, прислушиваясь к пересвисту виргинских куропаток; где-то вдали жужжала газонокосилка. Стеклянные двери столовой распахнулись, и на веранду, сорвав по пути алую розу, росшую в горшке у стены дома, вышел Мак Фитцджеральд.

– Это в качестве извинения, – сказал он, подавая Санни цветок и целуя ее. – Я виделся с Клэй… Похоже, вы повздорили.

– Ничего серьезного, милый, обычные трудности переходного возраста.

– Она говорит, ты запретила ей общаться с чернокожими парнями.

– Я выразилась совсем не так категорично. Я лишь подсказала Клэй, что она уже слишком взрослая и ей не подобает такое поведение.

Мак поднял руки:

– Так и быть, не стану вмешиваться. Я уже говорил тебе, что не вижу в этом ничего дурного, но ты женщина и разбираешься в таких вещах куда лучше меня.

Санни протянула Маку клубнику.

– Давай на время оставим Клэй в покое. Скажи лучше, как наша поездка в Саратогу? Я упаковала все, что ты просил, и взяла пять бальных платьев. Может быть, захватить еще?

– Ты будешь там самой красивой женщиной, жду не дождусь возможности показаться с тобой на людях.

– Понимаю тебя, милый, а пока давай поднимемся в спальню. – Санни прикрыла глаза. – Мне так нравится быть наедине с тобой…

Мак нежно обнял жену. Санни волновала его больше других женщин, казалось, ее способностям доставлять ему удовольствие нет предела.

– Тогда придется поспешить, – сказал он. – Я обещал Клэй отправиться с ней на конную прогулку.

Санни улыбнулась. Она была почти уверена, что уже очень скоро в ее руках окажется лекарство против рабской привязанности Мака к своей дочери.

Глава 15

На аукционе жеребят в Саратоге ферма Уиллоуз выступила с большим успехом: потомок Граустарка принес хозяевам пятьсот тысяч долларов, а цена за отпрыска Нашуа перевалила за полмиллиона. Остальные четырнадцать были проданы в среднем за пятьдесят тысяч каждый. Под конец аукциона Мак Фитцджеральд скромно поведал окружающим, что своей удачей всецело обязан Санни.