Клей

Два срока отмотал: один – ни за что, другой за дело. Даже не знаю, каким меня больше переебло. Ведь глупость – это самое страшное преступление. И вот я в своем районе, снимаю квартиру у приятеля Колина Бишопа, который уехал работать в Испанию. Прикол, все говорят, мол, никуда тебе отсюда не деться. Но мне действительно никуда не деться, здесь я и кончусь.

Весь день шпарит дождь, но я вижу, что всё, проссалось, над улицей встала радуга.

Внутри у меня все ходит ходуном. Теперь я думаю, многие ли, прежде чем уйти, сводят старые счеты. Немногие. Большинство надеется протянуть как можно дольше, поэтому им есть что терять, или же к тому времени, когда становится ясно, что это конец, они уже слишком немощны, чтобы действовать. Эти мысли придают мне сил.

Я почувствовал, что, хоть мир и сдал мне худшую из всех взяток, похуй, я все равно жив. Когда я вышел на залитую солнцем улицу проветрить голову, я, как это ни странно, почувствовал такую эйфорию, что искренне думал, что уже ничто и никогда не расстроит меня.

Конечно же, я ошибался.

И доказательства моей ошибки проявились буквально через пять минут.

Отсюда до магазов – пять минут. Когда я увидел, как она выходит с ребенком из газетного киоска, сердце мое заколотилось посреди груди, и я соскочил на другую сторону улицы. Но они были одни, его не было. Я просто не был в настроении с ним встречаться; не теперь, мы повстречаемся, когда я буду готов.

Не теперь.

Я огляделся, чтобы убедиться, что его нет поблизости.

Просто в тот момент я чувствовал себя нормально, я сделал все, что мне сказали в этом медицинском центре, и теперь старался загнать эту мысль в дальний угол сознания. Хотелось думать о ближайшем будущем, о пивном фестивале в Мюнхене и о таблах, которые придется продать, чтобы туда попасть. Билеты на самолет мы уже забронировали, так что теперь нужны были только бабки на гостиницу и расходы. Денек выдался что надо: сначала всю дорогу поливало, но теперь все сверкало и все вывалили на улицу. Время шло к ужину, и народ выкатывался с автобусов, идущих из центра. Я шел вдоль покрытой граффити стены, пытаясь отыскать наши первые пробы. Вот они, медленно, но верно выцветающие:

ГОЛЛИ БЮРО ХИБЗ-ЧЕМПИОН

Им, наверно, уже лет десять, а то и больше. Бюро. У Биррелла было такое погонялово, теперь его так никто не зовет. Мне нужно было подыскать себе кличку понеразборчивей. Мать просекла, что это я, и отлупила меня. Терри – урод, любил прийти ко мне и спросить у мамы: «Здрасьте, миссис Гэллоуэй, а Голли, то есть Эндрю, дома?»

И вот теперь мы едем все вместе: я, Терри, Карл и Билли. Возможно, в последний раз.

Все они – хорошие парни, особенно Биррелл: он просто супер. Поддержал меня тогда в стычке с Дойлом. По полной. У него самого головняка хватило. Пришлось отложить бой. «Вечерние новости» набросились на лакомый кусочек и расписали его как головореза безмозглого, вытащили его дело о поджоге склада, закрытое уже много лет назад. Но Билли перенес все это стоически, он такой. Зато когда бой назначили снова и он растер в порошок того пацана из Ливерпуля, они все принялись лизать ему задницу.

Подумав об этом, я вспомнил те времена, и мне снова стало не по себе. Потом я решил: будет тебе, веселей, Гэллоуэй, держись. Да, когда я вышел из дома, я был в полном порядке.

Потом я увидел их.

Я увидел их и как будто получил сильнейший удар под дых.

Когда все это началось? Давным-давно. Она была с Терри. Мне показалось, что она хорошая девушка. Во всяком случае, она могла легко включить хорошую, когда надо. Во второй раз все уже было по-другому. Мне-то нужно было только присунуть, и я присунул. И очень был доволен собой, пока она не сообщила мне, что залетела. Я не мог поверить. Потом появилась малышка Жаклин. Она родилась на несколько недель позже Джейсона – сына Люси, жены Терри.

Когда я вышел из тюрьмы, меня разрывали желания. Особенно хотелось телку. Ну вот я нашел себе дырочку ценою в обручальное кольцо и ответственность за жену и ребенка. Даже если б условия жизни были бы получше, и то было б слишком. Я использовал любой предлог, чтобы уйти из дома, подальше от нее и ее подруг, таких как Катриона, сестра Дойла. Они сидели дома и курили целыми днями. Я хотел убежать от них, от их детей. Кричащих, ревущих карапузов.

Мне нужен был экшн, не важно где. Для фанатов я был староват, большинство были на добрых пять лет моложе меня. Однако я перевел время на срок, кроме того, выглядел я всегда моложе своих лет. В общем, я протусовался с ними пару сезонов. Потом я стал ходить с Карлом по клубам.

Подальше от них – Гейл и всей этой тусы, но тем самым я, наверное, удалялся от Жаклин. Ну да, причиной многого, что произошло, было мое частое отсутствие. Зато он был рядом. Этот. Она стала встречаться с тем уродом. С ним.