Клей

Иногда Билли недоумевал, как это все удерживалось у него в голове. Он знал, что личность, как правило, проявляется в поступках, а не в словах или мыслях. Еще задолго до того, как он занялся боксом, Билли усвоил, что существуют чувства, которые лучше не выказывать, – это страх и сомнение. Если скрывать, они часто терзают еще больнее, но Билли справлялся. У него не было времени на исповедальную традицию и прочий садомазохизм, и когда подобная эмоция угрожала его равновесию, он раскусывал ее, как таблетку, и проглатывал вышедшую из нее энергию. Лучше так, чем давать кому-то волю разбирать по винтикам собственную репу. Обычно это срабатывало, но однажды не прошло.

Когда на ринг выплыл призрак Голли.

А совсем недавно его серьезно тряхнуло. Билли размышлял о Фабьен, о своих партнерах Гилфилане и Пауэре и решил пройтись по кладбищу, где был похоронен Голли. Он подошел к могиле, там сидел какой-то мужик и бормотал себе под нос. Похоже было, что он разговаривает с Голли. Билли смутился, прошел мимо, стараясь отогнать от себя эту мысль. Может, это какой-нибудь алкан на излечении сидит бормочет всякий бред. Однако на алкана он был не похож. На нем был галстук и под плащом угадывалась какая-то униформа.

Происшествие разбередило рану. Он был практически уверен, что мужчина произнес «Эндрю». По всей вероятности, это был всего лишь фантом, след былого горя, но он пророс в нем, как бурьян, как дикий виноград на кладбище.

В бурной речке острова

Несмотря на тупую боль в челюсти, радость победы переполняла Джуса Терри, когда он перетаскивал через Принцесс один из чемоданов Катрин. Он привезет ее в «Доспех», и все тогда увидят, что он, Джус Терри, все тот же САМЫЙ, БЛЯ, КРУТОЙ ПАЦАН, когда дело касается, ну, всего, короче. Прыгать на Билли, конечно, было ошибкой, это он признавал. Хороший чистый удар вызывал в нем неодолимое восхищение. Говорят, что удар у боксеров сохраняется до конца. Но и реакция у Биррелла потрясающая. Хотя я, между прочим, думал Терри, бухой, и ты б, наверное, и за километр увидел, как я замахиваюсь.

Убранный в нули конвой, в котором состоял Терри, перетаскивал вещи Катрин. У Джонни и Рэба тоже было по чемодану, Лиза и Шарлин несли сумки поменьше. Катрин шла налегке.

– Дайте, я вам помогу… – неуверенно требовала она, – может, лучше возьмем такси…

Голова у Терри гудела, все и вся перемешались там, переполняя череп: Люси, Вивиан, Джейсон, его мать, все бились за свое место.

Большинство – дело прошлое, почти все, кроме Джейсона. Почему он не наладил отношения с сыном? Он бы баловал маленького засранца. Зоопарк, голова-жопа, надо было на футбол его вести, думал Терри. Но билеты-то нынче пиздец как кусаются, да и мелкому там было неинтересно. Приходилось признать, что все имело свои причины, особенно если вспомнить его отца, которого он всегда ненавидел. Раньше в действиях этого ублюдка он не видел ничего, кроме грубого небрежения и беспредельного эгоизма, но ведь были у него свои мотивы для такого поведения. Все, чего хотел старый перец, это достойную телку, незапарную жизнь, легких денег и немного уважения. Да и в результате со своей женой и детишками он обошелся как свинья. Просто бродяга по рождению не имел возможности накопить достаточное количество социальных или монетарных ресурсов, чтобы обеспечить в сложившейся ситуации удовлетворительную финансовую поддержку. Состоятельные люди относятся к своим женам не лучше, а то и хуже, чем гопники. Все различие в том, что эти гондоны могут подсластить пилюлю хорошими отступными, если – точнее, когда – их все это заманает. Вот и все. И делают они это не лично, а через адвокатов.

Приходилось опять же признать, что если и есть шанс, что мелкий вырастет не таким, как он, то это, в общем, не так уж и плохо. Будет ли он таким же, как Терри? Он попытался представить себя на двадцать лет моложе, как две фигуристые блондинки устраивают перед подросшим Джейсоном, который вылитый Терри, привычное уже лесби-шоу. Потом он (Джейсон/Терри) вписывается сам и ебет одну за другой в разных позах, пока не кончает. Потом он снимает виртуальный шлем и сидит с обвисшим капающим концом в затхлой обшарпанной комнате, полной картонок из-под обедов навынос, забитых пепельниц, грязных тарелок и пустых пивных банок. Терри с нетерпением ждал, когда уже двадцать первый век начнется по-настоящему.

Этот сценарий сработает, если победит наследственность. Если возобладает среда, Терри представлял себе мелкого эдаким очкариком, живущим в предместьях, в типовой коробочке, со скучной женой и двумя спиногрызами в качестве агентов потребления. И Люси будет приезжать к ним по воскресеньям со своим Неуклюжим на жаркое. Все будет так миленько, но идиллию нарушит оборванный пропитой бомжара, который уставится в окно. Это будет Почта… Джус Терри… не, на фиг. Придет время, он им всем покажет. Терри запустил пятерню в свою по-прежнему густую шевелюру и загрустил оттого, что по отношению к себе ничего, кроме жалости и слезливых сентиментов, он не испытывал.