Кластер

И замечательно, что они готовы слушать Алису, – это ведь к ней они обращались на концерте. А вместе их можно будет убедить.

Но как-то надо ещё придумать с самолётом. И отсюда было бы неплохо всем побыстрее выйти. Хрен знает только, куда.

И в то же время он думал, что все эти мысли – они смешные. Спасать. Бежать. Такое дело. Пафос и головокружение от успехов. Какие только, к чёрту, успехи-то…

И он улыбался. Потому что с ним так всегда. Всегда было. Пафос и бежать. Всех убить и одному остаться. Валька даже нарисовал в школе про него картинку-маляку. Она называлась «Выпад и война».

Андрей закрыл глаза. Потом открыл и снова посмотрел на игрушечных беженцев.

Он достал из кармана телефон и вызвал из быстрого набора Алисин номер.

Маленький жираф поджимал ножку.

15 Девочка с дельфином

За все восемь лет работы в «Микроне» бывать в этом корпусе Андрею не приходилось. Он слышал, что к станции «Солнечная» тянули монорельс, однако выделенные деньги обычным образом растворились. От инновационной трассы остались только куски полотна на скелетах опор. Со стороны казалось, что гигантская многоножка вот-вот начнёт с хрустом рассыпаться, как и подобает высохшим насекомым.

Новые апартаменты руководства, которые хотели разместить в дальнем корпусе, в итоге оказались в центральном. В «Солнечном» остался фрагмент больничного городка среди тематического парка разрухи. Со временем здесь стихийно начал строиться «частный сектор», а потом ещё и какое-то специальное жильё. В отсутствии общественного транспорта от главного блока до «Солнечной» нужно было либо долго ковылять вдоль неработающего, и местами разобранного шустрым населением, траволатора, либо поймать одну из редких машин. В таком случае добираться, как обещала внутренняя навигация, около 15 минут.

Андрей выбрал попутку. Машина ехала медленно, колёса то и дело бились о широкий зазор между бетонными плитами, водитель матерился и ещё громче делал вопящее радио. На радиоволне шла прямая трансляция из ада: там то болтали на неизвестном свистящем языке, то начинали петь макабрические гимны, а то вдруг припадочным голосом произносили монолог, в котором ни черта нельзя было разобрать.

Андрей не очень и пытался. Он вспоминал разговор с Алисой. Удивительно всё же, столько всего в эти несколько дней утрамбовалось: подземелья, ходячие медведи, манерные провокаторы, бог знает что ещё. А вспоминается – чай, квартирка-студия и как рыжая-рыжая Алиса опускает веки…

Сразу же после того, как кончился траволатор, машина остановилась около потрёпанного здания, похожего на гигантский мусорный контейнер. Открыв дверцу, Андрей с удивлением оглядел зашитую заплатами металлических листов тёмную гору и подумал, что она напоминает ему ещё и врезавшееся в землю небесное тело: асфальт вокруг разворочен, а сам «контейнер» с частично обсыпавшейся оболочкой вроде бы даже накренился вправо.

– Дальше не поеду, – объявил водитель. – Тут идти три дома, а мне потом подвеску только в мешок собирать.

– Это та самая ТЭЦ? – спросил Андрей, показывая на здание.

– Да была когда-то, – хмуро буркнул водитель. – Растащили всё, суки!

Он с силой хлопнул дверцей и покатил обратно. Андрей ещё некоторое время смотрел вслед подпрыгивающей машине, а потом пошёл по направлению к циклопической станции. Света было совсем мало, но постепенно стал виден её каркас, сваренный из красных балок и похожий на футуристический арт-объект – как будто железнодорожный мост согнули и поставили на попа. Вверх из мешанины балок выдавалась сумасшедших размеров труба, уходящая под самый купол «микроновского» здания. Надо думать, где-то там, в заоблачных высях, она его прорезает и утыкается в небесную твердь. Но отсюда, конечно, не видно.

Андрей подошёл вплотную к столбам, между которыми была натянута колючая проволока – бывшему забору ТЭЦ – и некоторое время разглядывал замусоренный внутренний двор.

– Двадцать два года стройки, – сказал он тихо, – твою ж мать, двадцать два…

И пошёл прочь, то и дело оглядываясь.

* * *

– Это точно ты? – спросила Алиса из-за двери и рассмеялась. – Я стрелять не умею, но могу дать по голове чем-нибудь тяжёлым.

Она была в синем платье-бутоне, будто бы небрежно надорванным слева. На плечи наброшен вязанный белый платок.

– Как ты?

Оказавшись в прихожей, Андрей беззастенчиво уставился на хозяйку. Он разглядывал рыжие волосы и зелёные с крапинками глаза, и чем дольше это продолжалось, тем меньше могло сойти за приятельский взгляд.

– Ну, ты же видел, какой дед сидит на входе, – с кокетливой полуулыбкой отвечала Алиса. – Породистый такой, кавказский овчар. С ним даже топы с верхнего этажа на «вы» разговаривают. Никто не прошмыгнёт, граница на замке. А я… ну а что, всё ещё как будто не проснулась. Нормально, короче.

– Я тебе, пожалуй, не поверю.

Алиса согласно кивнула.

Кухня-столовая была большой, метров сорок, и ослепительно освещённой. Свет стекал со светильников-сосулек. Кремовые с шоколадной крошкой шторы были плотно задёрнуты. По бежевым обоям плыли кораблики с треугольным парусом и брели коты в бескозырках.