Классное чтение: от горухщи до Гоголя

В Тегеране полномочного посла ожидали два трудных дела: наблюдение за уплатой контрибуции (дани, выплачиваемой России побежденной Персией) и возвращение на родину пленных христиан (а ими были преимущественно армянские женщины из персидских гаремов). Ряд не до конца ясных обстоятельств – дипломатическое соперничество с английской миссией, недовольство шаха, считавшего, что посол превышает свои полномочия и не уважает мусульманскую веру, возмущение подстрекаемой муллами толпы – привели к трагическому исходу. 30 декабря 1829 года русское посольство было разгромлено, и все его сотрудники, кроме одного, растерзаны толпой. Труп Вазир-Мухтара опознали лишь по ране, когда-то полученной на дуэли с Якубовичем.

Контрибуция за содеянное оказалась легкой. Из Тегерана в Петербург была отправлена делегация, которая привезла в подарок российскому императору огромный алмаз «Шах» (теперь он хранится в алмазном фонде России), жемчужное ожерелье, древние манускрипты. После напыщенной речи посла Николай I будто бы произнес всего одну фразу: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».

Прах Грибоедова по воле жены доставили в Тифлис. По пути с этой печальной процессией встретился путешествующий по Кавказу другой поэт.

«Я переехал через реку. Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. «Из Тегерана». – «Что вы везете?» – «Грибоеда». Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис» – так описал последнюю встречу с автором «Горя от ума» А. С. Пушкин в очерковой книге «Путешествие в Арзрум» (некоторые историки считают, что такая встреча была невозможна, но Пушкин придумал ее, чтобы высказать важные мысли о Грибоедове и его судьбе.

Воспоминания о редких встречах и оценки личности и литературного таланта Грибоедова перерастают у Пушкина в печальные размышления об особенностях русской национальной жизни, которым было посвящено «Горе от ума».

«Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году. Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, – все в нем было необыкновенно привлекательно. Рожденный с честолюбием, равным его дарованиям, долго был он опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, когда случалось им говорить о нем как о человеке необыкновенном. Люди верят только славе и не понимают, что между ими может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в «Московском телеграфе». Впрочем, уважение наше к славе происходит, может быть, от самолюбия: в состав славы входит и наш голос.

Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостию и круто поворотить свою жизнь. Он простился с Петербургом и с праздной рассеянностию, уехал в Грузию, где пробыл осемь лет в уединенных, неусыпных занятиях. Возвращение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом беспрерывных успехов. Его рукописная комедия «Горе от ума» произвела неописанное действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами.

Несколько времени потом совершенное знание того края, где начиналась война, открыло ему новое поприще; он назначен был посланником. Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил… Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна.

Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…» («Путешествие в Арзрум», 1831).

Безутешная вдова Нина Чавчавадзе через месяц родила недоношенного ребенка, который сразу же умер, прожила еще тридцать лет, так и не выйдя замуж, а на могиле Грибоедова в Тифлисе начертана составленная ею надпись: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!»

Пушкинский некролог-воспоминание и эпитафия жены стали самыми глубокими, трогательными и точными памятниками Грибоедову. И, конечно, таким памятником драматическому поэту осталось «Горе от ума».

Мы молоды и верим в рай, –
И гонимся и вслед и вдаль
За слабо брезжущим виденьем.
(Прости, отечество»,1828)

Горе от ума (1823-1824)

Дом как мир: грибоедовская Москва