Классициум

Дитрих, повинуясь, скорее всего, древнему охотничьему инстинкту, с коротким криком прыгнул вслед за ними и успел схватить Данина за рукав пальто. На мгновение он зажмурился, чтобы жемчужная пыль не попала в глаза, а когда снова открыл их, другая половина комнаты изменилась. Стены стали гладкими, с голубоватым стальным блеском, появилось большое окно, закрытое тёмной портьерой, детская кроватка, письменный стол, а на полу лежал ковёр с анемонами, как две капли похожий на ковёр в детской. И на этом-то ковре, в полутёмной комнате майор Суходолов со счастливым хохотом танцевал вприсядку, звучно хлопая себя по ляжкам. Данин стоял, безвольно опустив руки вдоль туловища, и с болезненной улыбкой смотрел, как он радуется.

– Прекрати, майор, слышишь? – сиплым голосом крикнул Дитрих. – Где мы?

– Где… В раю! Вот они, закрома марсианские! Склады заветные! Эх, итить-колотить! Не подвёл Суходолов, справился!

– Что происходит? – с надрывом, протяжно спросил Данин, повернувшись к Дитриху. В его облике было что-то невообразимо жалкое.

Дитрих успокаивающе похлопал его по плечу и вполголоса сказал:

– Всё будет хорошо, не волнуйтесь. Господин майор не выдержал напряжённости момента. По-моему, у него что-то с головой…

– Как же, – сказал Суходолов, прекратив пляску и одёргивая китель, и гоголем прошёлся по комнате. – У тебя самого с головой не то, морда нерусская.

Он подошёл к мерцающей завесе, осторожно погладил, как стену, похлопал – рука не проваливалась. К тому же теперь они не видели ту часть комнаты, из которой сюда проникли.

– Допуская, что вы не в себе, я не стану расценивать ваши слова как преднамеренный выпад против дружественной державы, – сухо парировал Дитрих.

Майор сделал приглашающий жест в сторону окна.

– Пётр Андреевич, что ж вы стоите, как неродной? Прошу!

– Куда? – одними губами спросил Данин и страдальчески забормотал: – Я ничего не вижу… где дверь… тут темно… где выход… Господин Зальцман, если вам нетрудно… помогите, пожалуйста…

Он шагнул к светящемуся покрывалу, но Суходолов, охнув, со словами «нет-нет-нет» подхватил его под руку и решительно повлёк к окну. Дитрих ринулся за ними.

Майор отдёрнул портьеру. В комнату хлынул багровый закат, так сначала показалось. Но потом Данин стал рассматривать пейзаж за окном, и стало ясно, что странности ландшафта с его невообразимыми оттенками красного не являются иллюзией или обманом зрения. Всё было реальным – красноватая пустыня, исполосованная графитными тенями от лежащих повсюду каменных глыб, маленький диск солнца на нежно-сиреневом горизонте и висевшая чуть в стороне крошечная луна неправильной формы. Ветер взметал в прозрачный, будто стеклянный, воздух редкие облачка кирпично-красной пыли, крутил и гнал их по равнине. А вверху, там, где всамделишный, а не нарисованный, купол неба наливался грозовыми лиловыми красками, ярко светили не лампочки тренировочного космического корабля в Пенемюнде, а самые настоящие звёзды. У Данина, который не понимал, как это возможно, чтобы солнце, луна и звёзды одновременно сошлись на небе, холодело в груди. Он посмотрел на спутников. Зальцман стоял с отвисшей челюстью, на лице русского майора играла торжествующая улыбка.

– Ничего, Пётр Андреевич, шок скоро пройдёт. Мы же с вами не барышни кисейные. Подумаешь, Марс.

– Мы на Марсе? – выдавил из себя Данин.

– На нём, родимом! – весело подтвердил майор.

– Вот так… сразу?

– А так ещё лучше! – Расправив могучие плечи и глядя в пурпурные дали, майор забасил: «Широка страна моя родная! Много в ней лесов, полей и рек…» – Это был российский гимн.

Данин начал понемногу соображать.

– Подождите… Значит, мой отец не был космонавтом? Он не летал на корабле, который помогли построить марсиане, он прошёл через эти… двери?

– Так точно! Ваш отец был гениальным человеком. Это был такой человек, такой… – Суходолов потряс сжатым кулаком. – Самородок… изобретатель от бога… Никто не додумался, а он в одиночку смастерил этот радиотелескоп. Эх, сколько же он для нас для всех сделал, когда проложил этот путь, перекинул межпланетный мосток! Низкий ему, понимаете, поклон!

– Да прекратите вы, – сказал Данин, раздражаясь. – Что с ним случилось? – Майор молчал. – Отвечайте, господин Суходолов, я настаиваю! Почему вы говорите о нём в прошедшем времени?

– Я могу быть с вами откровенным?

– Вам придётся. Если вы рассчитываете на наше сотрудничество.

– Случилось некоторое недопонимание между вашим отцом и моим руководством… Не конфликт – так, разногласие… Извините, Пётр Андреевич, не мог бы этот господин куда-нибудь деться? У нас всё-таки разговор не для посторонних.

– Я не посторонний, – быстро сказал Дитрих.

Данин кивнул.

– Говорите при нём. Раз уж мы все вместе здесь оказались.

Суходолов недовольно фыркнул.

– В общем, случились трения. С кем не бывает? Собственно, мы не узнали от вашего отца ничего особенного, поскольку сразу не смогли с ним договориться. Как бы это сказать… Просто не успели, понимаете?

– Тетрадь, которую вы расшифровывали, была отсюда? – спросил Дитрих.