Классициум

Вцепившись в копчёную плоть
                                  брандмауэра,
На заднем дворе
                      жестяного ангара
Высится,
           размерами с динозавра,
Серебряная
            сигара.

В клетке лесов,
                      в цепях оснастки
Зверь металлом
                      круглит бока,
К такому
           не подойдёшь без опаски,
Хоть он
           и спит пока.

Тысячей дюз —
                      на лапах пальцы,
Словно стволы бамбука.
Сустав прогорит
                      и тотчас отвалится,
Тонкая штука.

Мастер
           лишь после смены
                                 к зверю
Прокрадывается
                      окольно,
Студент же здесь
                      как раб на галере,
Но
добровольно.

Кукушкой
           недель отмеряет ход
Таинственный
            благотворитель.
С порога вопросец:
                       «Ну, как идёт?
Ещё
взлетать не хотите ль?»

Упрёками жмёт,
                      похвалой бодрит,
Торопит —
            и сам суетится,
Словно земля
                      под ногами
                                 горит,
По крайней мере —
                      дымится.

С ним шесть друзей —
                                 иной контингент:
Каторга
           да острог.
И мастер всё понял,
                       и даже студент,
Да оба,
           увы,
            не в срок.

Пытаться ли
                      неба порвать покров
На пожертвования
                       воров?

Такие деньжищи
                      утоплены в смету,
Что выход один —
                      единственно
                                  вверх!
Вот шанс взлететь,
                       и другого
                                  нету —
Даёшь
           обещанный фейерверк!
Слишком
            поздно,
                       чтоб
                       сдаться.
Значит —
            пытаться.

Студент – пауком
                      в лабиринтах схем
Сверяет
            целое по кускам.
Мастер в схемах
                      доволен всем,
Верит больше
                      своим рукам.

И вот они,
            два заветных слова,
Благодетелю
                      в уши елей:
«Ракета готова».
Кто тут
            в небо?
                      Смелей!

Ночь.
           Никакой возможности спать.
Зверь,
           избавленный от оков,
На дюзьи цыпочки
                       хочет привстать,
Вот прыгнет —
                      и был таков!

Студент в подсобке,
                                 совсем зачах,
Того гляди
                      окочурится.
Над схемой ракеты
                       при трёх свечах
Подслеповато щурится.
Друзья благодетеля —
                                 тут как тут,
Храпят за стенкой
                       в терцию.
Лишь «сам» не ложится —
                                 напрасный труд.
От нервов
            пьёт водку с перцем.

А у мастера
            гость,
                      звать —
                                 Филимон,
Пилот! —
            болван набивной.
Пялится пуговицами
                                 в огонь,
Кивает
            башкой сенной.

«Мешок,
            Филимоша,
                       не держит шил.
Совесть —
            совсем замучила.
В общем,
            я всё давно решил.
Теперь ты за старшего,
                                 чучело!»

Ладонь
            ложится на чертежи:
«Чтоб было другим
                                 повадно,
Уж ты им
            всё
                      как есть
                                 расскажи,
Ладно?»
В ответ
           молчит, молчит Филимон
Задумчив,
                      блестит глазами.
За окнами —
                      первый рассвета кордон
Светлеется
                      над домами.

Но что это?
                      Шорохи, скрипы, гул,
Десятков ног
                      торопливый топот!
Разбойников
                      с лавок как ветер сдул,
Великое дело —
                      опыт.

Преумножен рупором
                                 зычный глас:
«Сопротивление
                      ни к чему.
Господа,
            мы просим
                       выйти вас
С поднятыми руками.
                       По одному».

Семикурковый
                      нестройный треск
Вместо ответа.
Навстречу выстрелы,
                      вспышек блеск.
Мастер —
            там, где ракета.

По шаткой лесенке —
                                 в узкий лаз,
На самую
            верхотуру,
Напамять читая
                       в последний раз
Предстартовую
                       процедуру.

Кресло
            (выкуплено у дантиста).
Ремни
           (из кожевенной мастерской).
Люк
задраен предельно быстро.
На мастера нисходит
                                 покой.

Всё, чем грезил,
                      о чём мечтал —
Вот оно
            наяву.
Пули
клацают о металл.
А звёзды
            зовут…

Студент
            на секунду прилип лицом
К узкой щели
                      амбразуры.
Бегут,
           приседают,
                       плюют свинцом
Маленькие
                      фигуры.

Да где же мастер?!
                       Как нужен он!
Минута —
            и всё пропало!
Но в комнате мастера —
                                 Филимон.
Сердце вдруг
                      клином встало.
Сквозь букв
                      и цифр
                                 вертлявый
                                            рой
Сверкнуло молнией
                       грозно:
Одно число
                      покинуло строй —
И найдено
                      слишком поздно.

Студент —
                      ему двадцать восемь лет! —
Чувствует:
                      рвётся в нутре сукно.
В груди
            не какой-то там
                                 шпингалет —
Распахнутое окно.

Бессильно клонится
                                 голова,
Крик
отработанным маслом
                                  в горле.
Последним вздохом,
                                 едва-едва:
«Там же ошибка
                      в формуле!»

А мастер —
                      что там уже тянуть,
Судьба не откроет
                       карт! —
Решается тумблер
                       ногою пнуть:
СТАРТ!

Залп —
           как главным калибром эскадр!
Вспышка —
                      повторно ослепнет крот!
Ярчайшим магнием
                                 пойман кадр,
Эпический
                      разворот.

Весь мир впечатан
                       в единый миг —
Как муха
            в янтарный клей:
Бандит к прикладу в окне приник…
Солдаты лезут из всех щелей…

Жандарм-полковник
                                 распастил рот,
Рука взведена в зенит —
По смыслу ясно,
                       орёт:
                                 «Вперёд!
Дави
коммунарских гнид!»

Вот «экспроприатор»
                                 падает в рост
С улыбкой кроткою
                                 на устах,
Свинцовыми жалами
                                 быстрых ос
Проткнут в пяти местах.

Но всё это меркнет,
                                 лишаясь цвета,
Луной в небосводе дня
На фоне картины:
                                 игла-ракета
Опёрлась на столп огня.

И все застывают
                       как Лот в песках,
Глазам
            больше веры
                                 нет:
Растёт
           и скрывается в облаках
Белёсый
            ракетный
                       след.

И вдруг
            за пологом низких туч
Цветок
            распускает свет,
Бросает к Земле
                      свой прощальный луч
И гаснет.
            И нет как нет.