Классициум

АЛЕКС. Вы предпочли смерть… Точнее, одну из многочисленных вариаций самоубийства.

КУРАТОР. Да-да… Вы, Губернский, героическое, а вы, Зилов, пассивное. Таким образом, вы не получите работу на Венере… Мы направляем вас для дальнейшей практики на один из спутников Юпитера.

ГУБЕРНСКИЙ. А там… опять испытания?

КУРАТОР. Разумеется. И, надеюсь, на этот раз ваше решение будет конструктивным. В противном случае вы так и будете проходить бесконечные испытания…

Зилов поднимается со стула.

ЗИЛОВ. А что вы скажете, если я пошлю к черту и работу в Корпорации, и саму Корпорацию, и все эти ваши испытания… Вернусь на Землю, устроюсь на работу в какую-нибудь контору, заведу жену… и буду ездить на настоящую утиную охоту, а не на ваших вымышленных птеродактилей.

КУРАТОР. Это ваш выбор… Чтобы всё это осуществить, вам всё равно придется пройти испытания… но уже на Земле… Алекс, проводите их к гипнологу.

Занавес.

Тэффи. Летуны и летуньи (Автор: Далия Трускиновская)

Надежда Тэффи (настоящее имя Надежда Александровна Лохвицкая, по мужу Бучинская) родилась 27 апреля 1872 года в Санкт-Петербурге, в родовитой дворянской семье. Ее дед по отцу – философ и литератор, друг М. Сперанского, отец – адвокат, профессор криминалистики, издатель и редактор «Судебного вестника».

Мать будущей писательницы, француженка по происхождению, урожденная де Уайе, хорошо знала европейскую литературу, увлекалась поэзией. Дома был литературный салон, который посещали модные в светском обществе столицы люди, в том числе известные суфражистки и французские инженеры Шарль Ренар и Артур Кребс, после первых удачных полетов сконструированного ими военного дирижабля приглашенные российским правительством для создания русского дирижабельного флота. Впоследствии к ним присоединился французский воздухоплаватель Альберто Сантос-Дюмон, облетевший на своем аппарате Эйфелеву башню.

Надежда Лохвицкая закончила петербургскую гимназию на Литейном проспекте. С 1891 года она сотрудничает в издании Всероссийского союза равноправия женщин «Аспазия». Но вскоре фанатизм соратниц начинает ее раздражать, и Лохвицкая, взяв псевдоним «Тэффи», уходит в журнал «Север». К этому времени относится ее знакомство с Владиславом Бучинским, известным авиатором, одним из сподвижников Александра Можайского. Вскоре они вступают в брак.

Юмористические рассказы и сценки Тэффи пользуются огромной популярностью, выходят первые сборники. Слава молодой писательницы такова, что на прилавках появляются духи и конфеты «Тэффи». Ее имя получает первый моторный самолет, который на собственные деньги строит Бучинский, поскольку военное ведомство направляет все средства на разработку и строительство для армии дирижаблей и аэростатов. В семье рождается трое детей. Но в 1903 году при испытании самолета Бучинский гибнет.

После смерти мужа Тэффи больше не вышла замуж. Ее баснословные гонорары позволили ей учредить стипендию имени Бучинского для талантливых молодых инженеров и авиаторов. Писательница стала постоянным автором журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», деятельность которых продолжалась более пятидесяти лет и прерывалась лишь на несколько месяцев – в так называемое «смутное время» накануне мирной социалистической революции 1914 года.

Старшая дочь Тэффи, Валерия, стала сотрудницей Международного Ракетного Консорциума и привлекла мать к изданию специализированных журналов для подростков, посвященных ракетостроению, – «Твоя ракета» и «На Марс!».

С возрастом Тэффи всё больше внимания уделяла работе с молодежью. Ее внучка Евфросиния-Надежда Бучинская-Пикфорд, воспитанием которой Тэффи занималась более десяти лет, в 1952 году эмигрировала на Марс и стала основоположницей русскоязычной марсианской литературы.

Тэффи скончалась 11 августа 1959 года. Последнее ее появление на публике – запуск первого из шести космических транспортов класса «Гея» – «Владислав Бучинский».

Я проснулась в двенадцатом часу, оттого что почти до рассвета читала рассказы мистера Эдгара По – по-английски, с двумя словарями. Мне нравятся его мрачные и ехидные фантазии, но экзерсисы наших барышень, зарабатывающих на приданое переводами, не нравятся совершенно.

Поняв, что в присутствие сегодня уже не пойду, я решила побаловать себя и крикнула горничному Степке, чтобы подал кофе в постель.

Степка внес поднос, придерживая дверь ногой. Он был, как положено по его званию, в черных панталонах, розовой куртке, переднике с кружевами, на голове – чепчик, на шее – белый крахмальный воротник с продернутой в него желтенькой ленточкой, завязанной сбоку на кокетливый бантик.

– Это черт знает что! – сказала я. – Бантик-то еще зачем?

– А Дарья Петровна сказали – ежели ленточку завязать не спереди, а сбоку, то получится нечто такое, необъяснимое…

– Вижу, что необъяснимое!

– …что, однако, скорее хорошо, чем дурно! Так они сказали!

– Надо будет телефонировать Дарье Петровне…