Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Я не сразу заметила, но Вернхэм, Нелли и Люси носили одну и ту же фамилию — Дин. Они не были родственниками. По Ту Сторону подобное встречается сплошь и рядом, но в беллетристике такое бывает нечасто. На эту проблему очень агрессивно реагируют эхолокаторы, которые настаивают на том, что два человека в одной книге не имеют права носить одинаковые фамилии. Несколькими годами позже я узнала, что однажды Хемингуэй написал книгу, уничтоженную из-за того, что в ней все восемь персонажей носили имя Джефф.

ЧЕТВЕРГ НОHETОT

Беллетрицейские хроники

От Хэвишем Минотавр ускользнул. В последний раз его видели на пути в роман Зейна Грея.[61] Этот полубык дураком не был — он понимал, что среди перегоняемых стад его вряд ли легко отыщут. Ньюхен прожил еще три часа. Его держали в изоляторе из пластиковых листов, покрытых выдержками из Оксфордского словаря. Мы сидели в лазарете Антиочепяточной группы быстрого реагирования. При первом же признаке отклонения от нормы правописания в зараженную книгу поставлялись тысячи томов словаря, и все главы подвергались ковровой бомбардировке. Потом бомбили уже поабзацно, пока вирус не загоняли в единственное предложение, затем в одно слово, где и уничтожали окончательно. Для опубликованных книг такой метод не годился: однажды попытались такое проделать в дневнике Сэмюэля Пеписа[62] и спалили половину Лондона.

— У него есть родственники? — спросила я.

— Ньюхен был одиноким детективом, мисс Нонетот, — объяснил доктор. — Его семьей был Перкинс.

— К нему можно?

— Да, но приготовьтесь к некоторым отклонениям в произношении.

Я сидела у его постели, пока Хэвишем тихо разговаривала с врачом. Ньюхен лежал на спине и дышал быстро и неглубоко. Жилка у него на шее бешено пульсировала: скоро вирус убьет его, и он это знал. Я наклонилась и взяла его за накрытую простыней руку. Он был бледнай, дыхал с трудом, кожа пакрылась болезеными и пративными зельоными пятнушками. Он папытался чтота сказать сухими губами, но выхадила адна чуш.

— Дайтонет! — выдохнул он. — Водокан… сперснова… невдверях!

Он вцыпился пальцоми в маю ругу, паследный рас глуххо взкрикнул и омбяк. Жисть ушла из него перекореженава произнашениим тела.

— Он был отличным оперативником, — сказала Хэвишем, когда доктор накрыл его прустоней.

— И что теперь будет с романами о Перкинсе и Ньюхене?

— Не знаю, — тихо сказала она. — Либо разберут, либо вставят туда новых генератов — не знаю.

— Что такое? — воскликнул, появляясь из ниоткуда, Брэдшоу. — Он…

— Боюсь, да, — ответила Хэвишем.

— Перкиис был одним из лучших, — грустно пробормотал командор. — Острей ничего не сказал перед смертью?

— Ничего связного.

— Хм. Глашатай хочет получить отчет о его гибели как можно скорее. Что скажете?

Он протянул Хэвишем лист бумаги, и она прочла:

— Минотавр сбегает, находит тюремщика, съедает тюремщика, тюремщик умирает. Конь разлагается в процессе схватки. Сотрудник погибает при попытке спасения. Минотавр сбегает.

Она перевернула листок бумаги, но там ничего не было.

— Это все?

— Я не хотел писать скучно, — ответил Брэдшоу, — а Глашатай просил как можно короче. По-моему, Либрис дышит ему в затылок. Расследование гибели агента беллетриции накануне ввода в действие СуперСлова™ поставит Совет жанров на уши.

Мисс Хэвишем передала отчет Брэдшоу.

— Возможно, командор, вам стоит положить этот отчет в долгий ящик.

— Такие вещи то и дело происходят в литературе, — ответил он. — У вас есть хоть какие-то доказательства того, что его гибель не была несчастным случаем?

— Ключа от клетки не было на крючке, — пробормотала я.

— Верно подмечено, — одобрительно кивнула мисс Хэвишем.

— Значит, подстава? — возбужденно прошептал Брэдшоу.

— Очень надеюсь, что нет, — ответила она. — Мы просто отложим выводы на несколько дней — посмотрим, насколько наблюдательность мисс Нонетот поможет нам в расследовании.

— Отлично! — согласился Брэдшоу. — Я посмотрю, что можно сделать.

С этими словами он исчез. Мы остались в коридоре одни. В обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись двухъярусные нары с клонами Дэнверс.

— Может, это ничего не значит, мисс Хэвишем, но…

Она приложила палец к губам. В ее глазах, обычно жестких и решительных, промелькнула тревога. До сих пор я думала, что Хэвишем не боится ничего на свете.

Моя наставница взглянула на часы.

— Сходи в булочную в «Крошке Доррит», ладно? Я буду пончики и кофе. Запиши их на мой счет и себе тоже что-нибудь возьми.

— Спасибо. Где встречаемся?

— В «Мельнице на Флоссе», страница двадцать три, через двадцать минут.