Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

— Потусторонней пули будет недостаточно.

Он показал мне коробку с патронами.

— С буждум-головками, — объяснил он, заряжая свою огромную охотничью винтовку. — Для полного уничтожения. Разносят на текст меньше чем за секунду. Мы называем их пуластиками. Ньюхен, ты готов?

У Ньюхена на голове красовалась мягкая фетровая версия шляпапульты, которая лучше подходила к его пальто полувоенного покроя. Он проворчал что-то, но не поднял взгляда. Перкинс был его напарником — не только по беллетриции, но и по сериалу о Перкинсе и Ньюхене. Если Перкинс пострадал, то будущее моего адвоката представало в самом мрачном свете. Конечно, можно обучить на замену Перкинсу генерата, но все равно это будет уже не то.

— Отлично, — сказала Хэвишем, поправляя на голове жесткую мужскую шляпу. — Пошли. Держись поближе ко мне, Нонетот. Если по пути разделимся, то встречаемся у врат, и без Брэдшоу никто в замок не входит. Ясно?

Все закивали. Хэвишем пробормотала себе под нос кодовое слово и отрывок из «Меча зеновийцев».

Очень скоро Норленд-парк пропал из виду, и нас встретило яркое солнце Зеновии. Под ногами пружинила трава, стада единорогов мирно паслись у реки. В лазурных небесах кружили граммазиты, паря в восходящих тепловых потоках, поднимающихся от нагретых солнцем пастбищ.

— Все тут? — спросила Хэвишем.

Мы с Брэдшоу и Ньюхеном кивнули. Молча пересекли реку, подошли к старым вратам и миновали подъемный мост. Из-за угла покинутой кордегардии выскочила какая-то тень, но прежде чем Брэдшоу успел выстрелить, Хэвишем крикнула: «Стой!» — и он остановился. Тень оказалась йеху, но на сей раз он не собирался кидаться дерьмом, а в ужасе улепетывал со всех ног.

Брэдшоу и Хэвишем нервно переглянулись, и мы подошли ближе к тому месту, где работали Перкинс и Матиас. Дверь была выломана, а на месте петель чернели выжженные пятна.

— Гляньте! — сказал Брэдшоу, указывая туда, где прежде находились петли. — Перкинс тут нигде вируса не хранил?

Я не сразу поняла, почему Брэдшоу спрашивает об этом, но в конце концов сообразила, в чем дело. Командор имел в виду очепяточный вирус. Где были петли — там пекли. Вирус оказался куда сильнее, чем я думала. И сбои в произношении были лишь началом.

— Да, — ответила я. — В маленькой колбе, хорошо защищенной словарями.

Повисла странная зловещая пауза. Опасность была реальной и очевидной, и даже закаленным асам вроде Брэдшоу и Хэвишем следовало дважды подумать, прежде чем входить в лабораторию.

— Что скажете? — спросил Брэдшоу.

— Вирус плюс Минотавр, — вздохнула Хэвишем. — Нас четверых не хватит.

— Я вхожу, — сказал Ньюхен, доставая из Путеводителя респиратор.

Маска была резиновой и походила на наши, с Той Стороны, только в качестве фильтра стоял словарь. Но не просто словарь, а Уэбстеровский, скрепленный корка к корке с Оксфордским.

— Не забудь кабель, — сказала Хэвишем, втыкая кусок провода в нагрудный карман его пальто.

— Мне понадобится винтовка, — сказал Ньюхен.

— Не дам, — ответил Брэдшоу. — Я за нее расписку давал, потому из рук не выпущу.

— Не время цепляться за правила, Брэдшоу, там мой напарник!

— Вот именно сейчас нам как раз и надо придерживаться правил, Ньюхен.

Они уставились друг на друга.

— Тогда я один пойду, — решительно заявил Ньюхен, натянул респиратор и снял пистолет с предохранителя.

Хэвишем схватила его за локоть и стала рыться в своем Путеводителе в поисках респиратора.

— Или вместе, или никак, Ньюхен.

Я отыскала нужную страницу с респиратором, вытащила маску из паза и надела под шляпапульту. Мисс Хэвишем прикрепила кабель и к моей куртке.

— Кабель — лучший тест на очепяточный вирус, — пояснила она. — При малейшем контакте с вирусом он сразу же начинает превращаться в кобеля. Надо выскочить прежде, чем он залает. У нас есть поговорка: «Услышал лай — деру давай».

Она потрогала бирку на шляпапульте.

— Поняла? Я кивнула.

— Хорошо. Брэдшоу, идите первым!

Мы осторожно вошли в дверь с ее заочепятанными петлями и попали в лабораторию. Там все было перевернуто вверх дном. Опечатки для потустороннего читателя — мелкий раздражающий фактор, но внутри книги они — страшное зло. Опечатка — следствие искажения восприятия, а не причина: как только внутренний смысл слова начинает искажаться, так сразу возникает и опечатка. Возвратить слово к исходному написанию через ГТУ удается только в том случае, если вирус не сильно укоренился. Но обычно это бесполезно — все равно что застилать постели в горящем доме.

Лаборатория серьезно пострадала. Шкафы у дальней стены поросли изнутри толстыми ломами, мы пошли пока вру и увидели, что внушительный стол в центре комнаты превратился в огромный стул, колбы и бюретки стали кобрами и беретками и, что хуже всего, конь Матиас превратился в ком. Мисс Хэвишем посмотрела на меня и показала на свой кусок кабеля. Он уже начал менять цвет — я заметила пятнышки рыжего, белого и черного.

— Осторожно, — сказал Ньюхен. — Смотрите!