Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Пухлый том содержал пять сотен вопросов, причем почти на каждый имелось несколько вариантов ответа. Я заметила, что экзаменационный материал оснащен устройством автоматического контроля времени: стоило открыть книгу, как стрелки в верхнем левом углу начали отсчитывать минуты от положенных двух часов. Вопросы были в основном по литературе, и с ними у меня трудностей не возникло. С законами беллетриции дело обстояло хуже, тут мне могла потребоваться консультация мисс Хэвишем. Я приступила и десять минут спустя добралась до вопроса номер сорок пять: «Какой из нижепоименованных поэтов никогда не использовал запрещенное слово «величавый» в своем творчестве?» – когда раздался стук в дверь, сопровождаемый раскатом грома.

Я захлопнула экзаменационную книжку и открыла дверь. На пирсе топтались три облаченные в грязное рубище уродливые старые карги. Их костлявые физиономии покрывала грубая бородавчатая кожа. Как только дверь отворилась, они тут же начали хорошо отрепетированное действо.

– Когда все трое мы сойдемся вновь, – произнесла первая ведьма, – у Тарбера,[9] Вудхауза[10] иль Грина?[11]

– Когда уляжется переполох, – откликнулась вторая, – когда сплетем рассказа паутину!

Повисла пауза, пока вторая ведьма не ткнула локтем третью.

– Когда на Эйр закат сойдет, – произнесла та поспешно.

– А где?

– Сюжетный поворот.

– Там ждет нас встреча с Нонетот!

Они умолкли, а я уставилась на них, не понимая толком, чего от меня ждут.

– Спасибо большое, – произнесла я наконец, но первая ведьма пренебрежительно фыркнула и сунула ногу в дверь, когда я попыталась закрыться.

– Погадать вам, милая барышня? – спросила она, а остальные две омерзительно закудахтали.

– Честно говоря, не думаю, – ответила я, выпихивая ее ногу. – Может быть, в другой раз.

– Привет тебе, мисс Нонетот! Привет тебе, Суиндона гражданин!

– Честно, мне очень жаль… да и мелочь закончилась.

– Привет тебе, мисс Нонетот, беллетрицейский полноправный, – ты скоро станешь им!

– Если вы не уйдете, – сказала я, начиная раздражаться, – то…

– Привет тебе, мисс Нонетот! И быть тебе Глашатаем самим!

– Конечно быть. Давайте убирайтесь, вы, убогие болтуньи! Доставайте своей чепухой кого-нибудь другого!

– Шиллинг! – сказала первая. – И мы скажем тебе больше… или меньше, как захочешь.

Я закрыла дверь, невзирая на их ворчание, и вернулась к своим вопросам. Но только я покончила с сорок девятым: «Какая из нижеприведенных словоформ не является герундием?» – как раздался новый стук в дверь.

– Проклятье! – пробормотала я, поднимаясь и стукаясь лодыжкой о ножку стола.

Это снова были три ведьмы.

– По-моему, я вам сказала…

– Тогда шесть пенсов, – произнесла главная карга, протягивая костлявую руку.

– Нет, – твердо ответила я, потирая лодыжку. – Я никогда не покупаю ничего с рук.

Тогда они затянули втроем:

– Трижды раз, да два, да три, получается…

Я опять захлопнула дверь. Суеверностью я не отличалась, и у меня имелись более важные предметы для беспокойства. Едва я села, отхлебнула чаю и ответила на следующий вопрос: «Кто написал "Жаб из Жабхолла"?» – как в дверь снова забарабанили.

– Так, – сказала я себе, шагая через комнату, – эта троица меня достала.

Я распахнула дверь и произнесла:

– Слушай сюда, старая хрычовка, меня не интересовали, не интересуют и не будут интересовать твои… Ой.

Я вытаращила глаза. Бабушка Нонетот. Думаю, явление адмирала Нельсона собственной персоной не потрясло бы меня сильнее.

– Ба?!! – воскликнула я. – Ради бога, что ты здесь делаешь?

На ней был эффектный наряд из синей в полоску ткани, от платья до пальто и даже шляпки, туфель и сумки. Я обняла ее. От бабушки пахло одеколоном «Бодмин для женщин». Она ответила мне хрупким объятием, как это свойственно очень старым людям. Да она и была очень старой – последний раз мы насчитали сто восемь лет.

– Явилась присматривать за тобой, малышка Четверг, – заявила она.

– Э… спасибо, ба, – ответила я, гадая, каким образом она сюда попала.

– У тебя родится ребенок, и тебе понадобится помощь, – пояснила бабушка величественно. – Мой саквояж на пирсе, и тебе придется заплатить за такси.

– Разумеется, – пробормотала я, выходя на пристань и обнаруживая там желтое такси с надписью на двери «Трансжанровые перевозки». – Сколько? – спросила я водителя.

– Семнадцать и шесть.

– Да ну? – язвительно откликнулась я. – Долго катались?

– Поездки в Кладезь по двойному тарифу, – отрезал таксист. – Платите, а не то я позабочусь, чтобы об этом узнали в беллетриции.

Я протянула ему фунт, и он захлопал себя по карманам.

– Извините, а помельче у вас нет? У меня столько сдачи не будет.

– Оставьте себе, – сказала я, когда его комментофон забормотал что-то насчет группы из десяти человек, желающих выбраться из Флоренции в «Декамероне».

Он выдал мне чек и пропал из глаз. Я взяла бабушкин саквояж и поволокла его в «сандерленд».

– Это ибб и обб, – объяснила я, – их прислали ко мне на постой. Слева – это ибб.

– Я обб.

– Извини. Этот – обб, а тот – ибб.

– Привет, – сказала бабушка Нонетот, разглядывая моих постояльцев.

– Вы очень старая, – заметил ибб.