Клад вечных странников

— Ага, так тебе и поверят, что ты ко мне на сеновал пришла просто о погоде поговорить! — хмыкнул Петр. — Нет, уж лучше не кричать. Ладно, успокойся, нечего ловить — значит, нечего! Иди вот сюда, ложись, я тут сена взбил целую гору, знаешь, как мягко! А я наверх полезу.

— Да я не вижу ни зги, — с досадой сказала Ирина, слепо шаря в темноте. — Куда идти-то?

— Давай руку.

Она вытянула руки в разные стороны, наудачу. Левую тотчас поймала шершавая ладонь Петра и потянула вниз:

— Вот сюда, ложись.

Ирина бухнулась на колени, засмеявшись от щекочущего прикосновения сухой травы, и в это время огнем ударило по сеновалу — огнем и криком:

— Вот вы где валандаетесь?!

Прижав ладони к глазам, Ирина обреченно подумала, что ее жизнь необычайно горазда на повторы…

Она села, угрюмо сгорбившись, и молча принялась слушать новые и старые упреки, которые обрушила на них с Петром Маришка.

Петр тоже не оправдывался, тоже сидел сгорбившись, обхватив руками голову и раскачиваясь взад-вперед, словно в приступе крайнего отчаяния. А может быть, это только казалось в свете фонаря «летучая мышь», который ходил ходуном в руках разъяренной Маришки.

— Уснуть не могла, — орала она, — пошла воздухом подышать, только спустилась с крыльца — чуть ногу себе гвоздем не пропорола. Гляжу, а это вон что валяется.

Она воздела в воздух что-то несуразное, с ремешками. Ирина вгляделась — и только головой покачала. Да это же ее босоножки, которые она бросила, когда согревалась таежным способом, — да так и забыла. Это же надо, чтобы на всем обширном дворе, в темноте, Маришка наступила именно на них!

Она рухнула лицом в сено, опять не зная, то ли смеяться, то ли плакать от нелепости происходящего и от крайней усталости. Да черт побери! Да неужели так и не удастся поспать нынче ночью?!

— Погоди-ка, — вдруг настороженно проговорил Петр. — Вроде едет кто-то?

— Не заговаривай мне зубы! — визжала Маришка. — А ты чего развалилась, волочайка разукрашенная? Ну-ка, вставай! Мотай отсюда!

— Погоди, говорю! — рявкнул Петр, и Ирина, повернувшись, увидела, что он вскочил и, высоко поднимая ноги в ворохах сена, зашагал к двери, в которую вливался яркий, чуть ли не дневной свет.

Теперь и она расслышала урчание мотора, хлопанье дверей, мужские голоса.

Сердце ухнуло куда-то в желудок, в груди стало пусто и холодно.

Все! Этого надо было ожидать! Виталя и Змей… среди ночи, как самые распоследние разбойники… и никакой надежды, что Маришка снова бросится на ее защиту.

Внезапно глаза залепил поток яркого света и оглушила команда:

— Всем встать, выйти во двор!

В ту же минуту чьи-то руки грубо вздернули Ирину с земли, поволокли. Маришку и Петра тоже вытолкали с сеновала и поставили посреди дворика.

На крыльце затопали чьи-то тяжелые шаги; появился широкоплечий парень, который волок бабу Ксеню за шиворот ночной рубахи:

— Здесь только старуха!

— Давай ее сюда, — велел тот же командный голос, и баба Ксеня, трепыхая рубашонкой, полетела прямо на Ирину, которая еле успела ее подхватить.

— Да что здесь?! — возмущенно вскричали в один голос Петр и Маришка, но из потоков света, источаемых автомобильными фарами, выступила кряжистая фигура и вскинула автомат.

Оба умолкли, словно подавившись, прянули назад. Петр раскинул руки, одной обхватил Маришку, другой — Ирину, к которой жалась дрожащая баба Ксеня.

В стайке тревожно взревела корова.

— Да не переживай, мужик, — довольно миролюбиво сказал кряжистый. — Не тронем мы твой гарем. Нам нужен парень с заимки. Скажи, куда вы его спрятали, — и мы отчалим в две минуты.

Если бы не нужно было поддерживать бабу Ксеню, Ирина, наверное, опять рухнула бы — на сей раз не от страха, а от ошеломляющего чувства облегчения.

— Какой парень? — осторожно спросил Петр. — С чего ты взял, что он здесь?

— С того, что видели, как он чесал в деревню, — все с тем же миролюбием пояснил незнакомец. — Мы буквально по его следу гнали, но на самом подъезде он вильнул куда-то вбок и ушел. А ваш дом, ты понимаешь, крайний. Конечно, нет никаких проблем тут все наизнанку вывернуть, но зачем тратить время зря? К тому же у меня приказ однозначный: очистить заимку, о деревне слова не было сказано. Однако если ты думаешь, что я не перетряхну тут все сверху донизу, коль будет нужно, то ты полный дурак.

Было что-то жуткое в его словоохотливости. У Ирины снова стало пусто в груди, от страха ее даже затошнило.

— Да здесь правда нет никого! — выкрикнула она осипшим голосом. — Ни Змея, ни Витали!

— Ого, какая информированная девочка, — повернул к ней фонарь кряжистый. — Змей — это такой длинный, раскрашенный? В самом деле, очень похож на гада ползучего. Зачем же ты прикрываешь такую пакость? Скажи, где он, — и дело с концом. Потому что если мы начнем спрашивать серьезно…

— Между прочим, уже достаточно светло, — послышался вдруг спокойный голос. — Так что вполне можете погасить ваши фонари-фонарики.