Kizumonogatari

Я никогда не обращал на них внимания, но до чего же прекрасные волосы, совершенно не имеющие повреждений. Видимо, они получают соответствующий уход.

– Ух…

Ах, даже в такой позиции это все еще трудно.

Поскольку Ханекава повернулась спиной, мне придется обхватить ее тело, но в этом случае мне сильно мешают ее руки…

– П-положи руки за голову.

– Это что, радио-гимнастика?

Но, несмотря на эти слова, Ханекава подняла руки.

Теперь путь был чист.

А затем я просунул руки под ее подмышками. Естественно, в результате моих действий наши тела соприкоснулись. Ханекава повернулась ко мне спиной, и если я попытаюсь прикоснуться к ее груди, это, пожалуй, будет выглядеть так, словно я обнимаю ее сзади…

Тяжело даже ощущать дистанцию между нами. Должен ли я скрестить руки? Или нет, будет легче ухватиться, если я буду держать руки так, как есть?

Я раскрыл пальцы.

Ханекава оставалась неподвижной с самого начала, но, даже глядя ей в спину, я понимаю, как она нервничает. Я тоже нервничал.

Мое сердце стучало все быстрее.

– Ты не будешь потом злиться на меня?

– Не беспокойся, не буду.

– Правда?

– Правда.

– Хорошо, ну тогда будь добра, скажи: «Арараги-кун, пожалуйста, поласкай мои сиськи»…

Шлеп!

Кажется, я услышал такой звук.

Должно быть, этот звук издали набухшие вены Ханекавы. Или может, это напряглись ее лицевые мышцы.

– А-А-Арараги-кун, п-пожалуйста, п-поласкай м-мои сиськи.

– Нет, не надо говорить таким тихим голосом. Создается впечатление, что тебе это не нравиться, и я заставляю тебя произносить эти слова против твоей воли. Ты должна сказать гораздо громче, что ты сама хочешь, чтобы я это сделал.

– Арараги-кун! Пожалуйста, поласкай мои сиськи!

– …

– Это честь для меня, что мои сиськи массирует Арараги-кун…

– Это честь д-для меня,… что мои сиськи массирует Арараги-кун…

– Р-р-р…

– Я вырастила эти развратные сиськи исключительно ради того, чтобы Арараги-кун помассировал их… Я в-вырастила эти развратные сиськи исключительно ради т-того, чтобы Арараги-кун п-помассировал их…

– Ну и ну, я и не думал, что ты такая извращенка, Ханекава.

– Да, я ужасно извращенная, мне так жаль.

– Не извиняйся. Не важно, как сильно ты испорчена, вряд ли это будет кого-либо беспокоить.

– Совершенно верно, хе-хе-хе.

– Ну, а в чем именно заключается развратность сисек извращенной и серьезной старосты?

– Я могу гордиться их размером и их мягкостью… Они бесподобны в своей похотливости!

Ах.

Ясно, теперь я понял.

За время пубертатного периода даже я часто задавал себе вопрос, почему появился на свет. Но сейчас, в семнадцатилетнем возрасте, я наконец-то нашел ответ на него.

Я достиг просветления.

Я жил только ради этого дня.

Я существовал лишь ради этого момента.

Человек по имени Арараги Коеми родился в этом мире лишь для того, чтобы пережить сегодняшний день. Нет, не совсем так. Я недооценил значимость текущих событий.

Я уверен, что весь мир существовал только для того, дабы я прожил сегодняшний день.

С этого момента все, что произойдет потом, будет всего лишь бесполезными событиями.

– Значит, это естественно, что сиськи друга невозможно массировать!

Я сбежал.

Именно так, я убрал свои руки, сделал три шага назад и начал рыдать.

Я находился в состоянии, невероятно близком к прострации.

– Ничего не было! Ничего не было!

– Цыпленок… – произнесла Ханекава ужасно слабым голосом.

Даже не обернувшись.

Даже не глядя в мою сторону, будучи униженной.

– Цыпленок. Цыпленок. Цыпленок, цыпленок, цыпленок, цыпленок.

– Я – цыпленок. Я – трус. Мне очень жаль. Что бы ты ни говорила, мне нечем ответить тебе. Пожалуйста, прости меня. Это я виноват. Я слишком увлекся. Я воспользовался добротой Ханекавы-сан, но благодаря ее участию, смог прийти в себя.

– Думаешь, на этом все и закончится? Ты хоть знаешь, сколько решимости мне потребовалось, чтобы сидеть тут в таком положении?

– Н-нет, такой, как я, не имеет ни малейшего понятия об этом, но пока мы здесь, я бы хотел услышать, сколько смелости тебе было нужно.

– В самом деле, я думала, что все не закончится просто массажем груди… Ах, в таком случае, мой первый раз был бы на мате в хранилище спортинвентаря.

– Разве пока еще не слишком рано для таких утверждений?

– Ну, это произошло.

– Если бы!

Девушки сейчас, конечно, самонадеянны, но… безо всяких оснований!

– Но все равно, после того, как ты ужасно дразнил и унижал меня, ты даже и пальцем меня не тронул!

– Вот поэтому я и извиняюсь.

– Если ты извиняешься, так тому и быть. Ха. Я сейчас в таком положении, что если ты извинишься передо мной, я обязана простить тебя. Ха.

– Думаю, меня невозможно простить, но, пожалуйста, извини меня, изящная староста в очках.

– Первый раз в жизни из меня сделали такое посмешище.

– Э?

Из-за груди?

Или из-за очков?

Может быть, из-за старосты?

– Арараги-кун… я настолько непривлекательна?

– !…

Стоп, стоп, стоп!

Не трави меня такими любезными словами!

– Дело в том, что если бы я помассировал сейчас твою грудь, то, возможно, я бы жалел об этом всю оставшуюся жизнь!

Я могу пожалеть и о том, что не погладил твою грудь.

Но в данном случае я предпочитаю жалеть о несделанном, нежели о сделанном!