Китайский проезд

– Ты ее только что упустил! – сказала Лэсли Голдман и потянула воздух ноздрями, указав на пакет в руках Винсента: – Настоящие гамбургеры?! О Винсент! – И на радостях даже обняла его. – Это так мило с твоей стороны!

Американцы, бросив свои компьютеры, расхватали гамбургеры и радовались им, как дети – даже больше, чем привезенной Винсентом зарплате.

– Ты не представляешь, какая тут еда! – жаловались они Винсенту и показали ему крошечные бумажные талоны на питание в гостиничном ресторане. – Смотри! Они выдали нам талоны на еду в ресторане. Типичный коммунизм!

– А ты был за Москвой? В русской провинции? О Боже! Там живут ужасно!

– Люди приятные, но – голодают! Я имею в виду – по-настоящему!

– Конечно, они хотят назад, в коммунизм. Ты слышал последний анекдот? Слушай. Старуха идет по улице и тащит на себе туалетную бумагу, хлеб, соль, мыло. Ей говорят: «Бабушка, зачем ты столько накупила?» Она говорит: «А запасаться надо, коммунисты возвращаются». «А за кого ты будешь голосовать, бабушка?» «А за них, проклятых, за коммунистов!»

– Так как у вас идут дела, ребята? – спросил Винсент, оглядывая висящие на стенах графики и таблицы популярности кандидатов в президенты в каждом регионе страны. – Там внизу настоящий Вавилон. Это ваша работа?

– Частично наша, – сказали они с гордостью. – Но скажу тебе честно: эта президентская дочка – не дура! О нет! Она хватает любую идею и щелкает ее – вот так! А сейчас ее команда – они затеяли нечто перченое в Краснодаре и послали туда Патрика и Александру проверить эффект. Знаешь, у нас ведь уже есть банковский самолет, на котором мы летаем по всей стране!

– Поверь мне: сейчас мы работаем на них, но осенью они уже смогут работать на наших президентских выборах.

– А как насчет этого красного цвета? – Винсент кивнул на карту России, больше чем наполовину закрашенную в красный прокоммунистический цвет.

– Да, это серьезно. Действительно. Но мы только начинаем работу. И стараемся поддерживать энтузиазм у Тан Ель, это важно!

– Так когда же Саша вернется?

– О, через пару дней! Но потом мы сразу летим в Сибирь. Президент вот-вот объявит свой план окончания войны в Чечне, и мы должны проверить на «фокус-группах», как люди это воспримут.

– У вас тут есть ваза или что-нибудь в этом роде? – Винсент развернул газету с подснежниками.

– О, подснежники! – воскликнула Лэсли. – Винни, ты такой романтик! Разве сегодня День Валентина?

49

В Краснодар самолет «Бере-банка» прибыл к вечеру, но малочисленную, из семи человек, группу московских гостей никто не встречал – город был столицей красного «коммунистического пояса», и местная администрация бойкотировала всех кремлевских визитеров, тем более из Штаба избирательной кампании президента. Алексей Свешников, молодой худощавый помощник дочери президента и руководитель группы, стал озадаченно звонить в Москву по своей «Мотороле», но едва они вышли из здания вокзала, как их окружили восемь парней в спортивных костюмах «Адидас» и кроссовках «Найк» – униформе нижнего звена российского криминалитета.

– Нэ нада ныкуда званит, – сказал один из них с грузинским акцентом. – Возле самолета ми вас не могли встретит, это нэ наша тэрритория. Зато тепер вы наши гости, прашу в машины!

С автомобильной стоянки, накрытой вечерним полумраком, выкатил целый кортеж во главе с «БМВ» и «Чайкой». Гостей провезли по центру города, показывая местные достопримечательности – неосвещенные памятники, правительственные здания, гостиницы и ночное казино. Город был южный, с невысокими домами, с пустыми аллеями посреди улиц и с медлительными водителями пыльных автобусов и машин. Только у закрытых уже и темных продовольственных магазинов была какая-то суета не то погрузки, не то разгрузки товаров. Встречающий обменялся со Свешниковым многозначительным взглядом и усмехнулся:

– Гатовимся к завтрашнему мэроприятию, дарагой!

Но ни у гостиницы «Центральной» на Красной улице, ни у «Кубани» на Ворошилова кортеж не остановился, а на вопросительный взгляд Свешникова все тот же грузин пояснил:

– Здесь вам шумно будет, хулиганства много.

Действительно, у входа в «Центральную» выясняли отношения группа крутых парней, а «Кубань» охраняли три автоматчика в камуфляже.

Машины свернули на улицу Тельмана, пересекли улицу Либкнехта и по темной улице Седина стали спускаться к набережной Кубани. Читая уличные таблички – проспект Дзержинского, улица Калинина, проспект Ворошилова, – Александра отметила, что ни одно название улицы не изменилось с советских времен, и даже этим Краснодар демонстрировал ностальгию по временам легендарного чекиста, всесоюзного старосты и первого красного маршала.

Зато на набережной они подъехали к пристани, где сиял огнями трехпалубный речной теплоход «Андрей Сахаров». Тут у трапа стоял молодой, не старше тридцати пяти, коренастый грузин в мягком пиджаке от «Версачи», надетом на майку «Калвин Кляйн». Крупное холеное лицо, искривленный нос боксера, перстни на пальцах.

– Важа Гриладзе, – представлялся он каждому из гостей. – Прошу на корабль. Немножко перекусить с дороги. Очень прошу.