Кирпич из Лондона

— Ты не поверишь. Он с наглой мордой заявился, сказал, что у него в городе одни козлы конченые, ничего не смыслят в оперативных играх с ЦРУ. Обиделся, что его не приняли на службу в контрразведку. Написал письмо в ЦРУ с предложением сдать военную тайну, и они ответили согласием.

— И что дальше?

— А ничего. Уперся, что ничего не сдавал, Родину любит до дрожи в коленях, жизнь за нее отдаст, но ничего не передавал. И все.

— Как все? Мы же знаем. Ни в чем не покаялся? И что вы?

— Мы? Ничего. Объявили, что ему одно предостережение уже выписано, не второе же вручать для коллекции, и отправили дальше. Как думаешь, для чего он приходил?

— А бес его знает, — подумав, произнес Щукин. — Для чего он с ЦРУ связался? Решил поиграть? Доигрался хрен на балалайке. Может, и здесь решил, что этот номер пройдет. Разумное дитя двух маток сосет. Не знаю. Он авантюрист. Вроде и опытный оперативник, а поступает зачастую как истеричная барышня. Не знаю. Может, он сумел срисовать «ноги» за ним и решил пойти ва-банк, сбить нас с толку?

— Не думаю. Пустили самых лучших. Операция боевая, не рядовое наблюдение. Тайник. Тем паче что команда поступила с самого верха — брать на передаче.

— Тогда не могу сообразить, для чего все эти меры конспирации с «липовым» больничным, уход через чердак, чтобы прийти с повинной в Контору тех, от которых бегает? — Щукин перебирал оперативное дело на Кушакова, пытаясь найти малейшую зацепку для объяснения нелогичного поведения предателя.

— А нам с тобой не понять логики предателя. Может, он думает, что сбил нас с толку, и все. Обхитрил, обвел вокруг пальца. Теперь, пока мы будем думать, ковырять пальцем в носу, он проведет операцию. Ерунда какая-то.

— Надеюсь, вы наблюдение за ним не сняли?

— Нет. Все силы подтянули к приемной. Народ страшно удивился, когда докладывали, что он направляется туда. Расслабился, думал, что сейчас по домам разъедутся, а тут такая неловкость, работать дальше с утроенной энергией. Объяснили им, что он их «срисовал» и решил отсидеться здесь. Выписали им по первое число. Они злые как черти, готовы сами его порвать на куски.

— Понятно, — хмыкнул Щукин. — Держи меня в курсе событий. Я на работе.

— Хорошо. Но если у тебя какие мысли, догадки будут, то звони, не стесняйся!

— Конечно. Общее дело делаем.

Кушаков

Роману было и страшно, и весело. Адреналин бушевал в крови. Он широким шагом удалялся от ненавистного здания ФСБ. Он думал, что своими действиями поставил контрразведчиков в нелепую ситуацию. На него у них толком ничего нет, а тут сам пришел, предложил свои услуги. Выставили его? Ничего страшного! Не получилось сыграть на два фронта? Ничего страшного. Попытался. А так бы красиво было!!! И вашим, и нашим! И деньги с двух сторон!!! Эх! Красивая комбинация получилась бы. Жаль, что такая идея раньше в голову не пришла, до профилактики. А ведь мелькала же неоднократно! Гнал ее! Надо, Рома, слушать внутренний голос! Надо учиться слушать! Пригодится!

Кушаков вернулся на одну из самых загруженных станций метро «Комсомольская», присел на лавку в конце перрона, ожидая поезда. Здесь он недавно оставил карту памяти, прилепив жевательной резинкой к сиденью. Страшно, конечно, было, а вдруг кто-то мог найти, или чекисты наблюдали и увидели. Тогда все. Двое сбоку, ваших нет. Заодно и проверка, ведется за ним наблюдение или нет. Рискованная, но проверка. Тогда как раз подошел поезд, его загородили выходящие с чемоданами, с сумками, поклажей. Он резко наклонился, будто поднимая что-то с пола, и прилепил смертельно опасный для него груз. Полсекунды — дело сделано.

А теперь, забрав его, Кушаков успокоился, значит, нет за ним активного наблюдения. Иначе бы его сейчас приняли. Но нужно все равно подстраховаться, провериться. Береженого бог бережет, а небереженого конвой стережет.

И снова поездки на метро, а затем на наземном транспорте. На юге Москвы располагался Битцевский лес. В первую очередь он был знаменит битцевским маньяком, убивавшим в лесу женщин. Чтобы прочесать одномоментно этот лес, понадобится не меньше дивизии. А уж затеряться при желании тут проще простого. Точно так же, как и провериться, висит за тобой «хвост» или нет.

Он посмотрел на небо. Смеркаться начнет через два часа, вот это время и проведет на свежем воздухе.

Кушаков менял направление движения, спускался к речке Битце, бродил вдоль оврагов, не заметил ничего подозрительного. Если чувство опасности поднималось от солнечного сплетения к горлу, он уходил в чащу, замирал, вслушивался, всматривался. Ему было обидно, что тайник не был заложен здесь, в лесу. Тут черта лысого можно спрятать. Но нужно идти. Солнце уже уходило за горизонт. Пора.

Присел, достал бургер, бутылку воды, съел, запил. Поднялся, огляделся. Тихо. В путь! Бог не выдаст, черт не съест!

Роман вышел из леса с южной стороны, постоял, наблюдая, нет ли подозрительных, на перекладных, меняя транспорт, прибыл в Южное Бутово. Район пользовался дурной славой. Добрые люди старались не бродить по улицам с наступлением темноты.