Читаем Киров полностью

«Приказываю с получением сего приступить к выделению из караульного полка строевых и, слив в батальон не менее 300 штыков, приготовиться к выступлению по моему добавочному приказанию не позднее 12 часов 12 ноября с приданной из армейского запасного парка пулеметной командой в 2 взвода».

В восемь ноль-три Бутягин и Киров поставили свои подписи. В восемь ноль-три приказание вручили присутствовавшему здесь новому губвоенкому.

Такие же приказания дали еще нескольким командирам, военкомам.

Десантников-кожановцев встретили на станции Бузан. Долго растолковывать им приказ не понадобилось.

Для них не существовало невозможного. Их дисциплине могла позавидовать любая воинская часть. Поэтому, возможно, кожановцам позволяли называть друг друга братками, братишками, а командиров — Ванями да Колями. Только одного человека они величали не по имени, а по отчеству Кузьмичом — худощавого юношу, до застенчивости скромного — Кожанова, которого звали еще и Кажановым.

На флагмане флотилии, рядом с командующим Юго-Восточным фронтом Василием Ивановичем Шориным, Лариса Рейснер однажды увидела и запечатлела Кожанова таким:

«Дальше профиль, неправильный и бледный, выгнутый, как сабля, с чуть косыми глазами и смутно улыбающимся ртом, словом, один из тех, которые могут позировать художнику для тонкого и выносливого бога мести в казацкой папахе. Бесшумная походка, легкий запах духов, которые он любит, как девушка, и на черной рубашке красный орден — это и есть Кажанов, ставший почти легендой начальник десантных отрядов Волжской флотилии».

Иван Кузьмич действительно питал слабость к духам, но вряд ли годился в бога мести, так как мстительность была чужда ему, а папахи он не носил, хотя и был кубанским казаком — казаком, променявшим степное раздолье на воды Камы и Волги, на их побережья.

Он ценил порядок в быту, ненавидел водку и наказывал новичков за выпивку — бывалые кожановцы поводов для наказания не давали. Он ценил порядок в бою. В сапогах и кожаной фуражке, в черной шинели нараспашку, с маузером на ремешке, во время сражения он обычно похаживал-посматривал, заложив руки за спину. После боя, поначистившись до лоска, отдыхал, читал, пел. Пел, рассказывают, с упоением, забывая все на свете:

Я с ватагою верной поеду,Захвачу я хоть сто городов…

Городов он не захватывал, но славился среди красных и белых. Когда сообщали, что на подмогу кинут кожановцев, этому радовались в наших частях, как обрадовался Киров. Когда разведка белых доносила начальству, что на передовой замечены кожановцы, офицерики на всякий случай срезали погоны. Напрасная предосторожность: кожановцы отправляли в штабы наравне с рядовыми белогвардейских офицеров, сдававшихся в плен.

Кожанов был образован, умен и, командуя обычно полутысячью, тысячью десантников, на большее не соглашался, хотя ему дали бы полк, бригаду. Окончив после гражданской войны академию, он в тридцатых годах был командующим Черноморским флотом, членом Военного совета при наркоме обороны СССР.

На станции Бузан кожановцы под покровом ночи высыпали из эшелона, растаяли в степи. Их насчитывалось четыреста пятьдесят штыков, два эскадрона, батарея. Прятались, ходили в разведку. В нужный день и час на сигнал ответили:

— Даешь!

В течение суток кожановцы прошли девяносто километров — девяносто километров за сутки — то песками, то вязкими топями, то по пояс, то по шею в воде.

Более доступными, но менее выгодными путями к десантникам подтягивались отряды, роты, группы, собранные в Астрахани. Белогвардейцы не обнаружили и их.

18 ноября обходная колонна внезапно ударила по белоказакам и выбила их из двух сел. На другой день белых выжили из третьего села, еще через день — из трех сел. Тогда двинули в наступление основные части. Противник уходил по единственному пути, который не удалось отрезать, — к селению Большое Ганюшкино, где закрепился. Десять дней длились победные бои. Только малый кавалерийский отряд белых уцелел, улизнул. Кроме тысяч пленных, было взято много техники и снаряжения — никогда столько трофеев XI армия еще не брала у врага.

1 декабря Киров и Бутягин телеграфировали Ленину:

«Части XI армии спешат поделиться с вами революционной радостью по случаю полной ликвидации белого астраханского казачества. Свыше полугода назад по устью Волги и по побережью Каспия сбилось контрреволюционное казачество. Прекрасно снабженное всем необходимым господствовавшими в Каспии бандитами английского империализма, оно представило весьма серьезную угрозу красной Астрахани и получило задачу запереть великую советскую реку и взять Астрахань. Нужно было положить раз и навсегда предел такой дерзости, и ныне это выполнено… Чрезвычайно тяжелая географическая обстановка не могла явиться препятствием для самоотверженных красноармейцев и военных моряков. После непрерывных боев противник в районе Ганюшкино был крепко прижат к Каспию, а сегодня ему был нанесен окончательный удар, смертельно сокрушивший белое астраханское казачество».

Оборона Астрахани завершилась.

10
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии