Кирилл и Мефодий

Анастасий привык видеть своего друга Николая I сидящим у камина, его голова опиралась на высокую спинку стула, взгляд был устремлен на пламя, ноги укутаны медвежьей дохой. Светский вид кабинета Иоанна VIII удивил Анастасия. Стул с высокой спинкой все так же стоял у камина, но сбоку, возле мягкой тахты, красовался изящный столик на гнутых ножках с тарелкой греческих сладких орехов и двумя стаканами воды. Очевидно, папа хотел вознаградить себя после того, как закончился не очень долгий пост. Они знали друг друга с давних времен, но если Анастасий некогда неразумно выказал симпатии к франкским священникам, то Иоанн, несмотря на сочувствие им, предпочел сохранять трезвое, разумное равновесие, и это вывело его на верх иерархической лестницы. И теперь он имел право судить с высоты своего положения. То, что он пригласил Анастасия, яростного и заклейменного защитника франков, было хорошим признаком, и Анастасий решил воспользоваться случаем. Ясно, что Иоанн VIII нуждался в советах, но не спешил вмешиваться в столь сложную сферу, как отношения в самом Латеране. Церковные распри были ему известны, но он не знал, с чего начать. И Библиотекарь должен был помочь ему. Вот уже месяц, как два ученика покойного Константина-Кирилла Философа пытались пробиться к папе, но им мешали. В конце концов они обратились за содействием к Анастасию. Савва и Лазарь, так звали учеников, хотели рассказать святому отцу о заточении Мефодия, архиепископа Моравии, баварскими священниками и открыть место заточения. Несколько дней назад Лазарь исчез, а сегодня утром Савва сообщил, что немцы похитили его. Теперь только Савва мог указать папским слугам, где томится Мефодий.

Известие произвело очень сильное впечатление на Иоанна VIII, и он тут же позвонил в колокольчик. Появился худой монах с длинным лицом.

— Позовите брата...

— Себастьяна. — подсказал Анастасий.

Брат Себастьян почтительно подошел и с благоговением поцеловал руку папы; мир снова понял, что брат Себастьян ему нужен. Он поднял на папу ясный взгляд, и Иоанн VIII невольно улыбнулся. В этих глазах отражалась чистота весеннего неба. Это были глаза невинного младенца. Папа на мгновение усомнился, что с такой чистотой могут быть связаны темные человеческие дела, но, преодолев неверие, спросил:

— Может, твои люди слышали об исчезновении юноши по имени Лазарь?

— Он убит, святой владыка.

— Кем? — удивился папа.

— Лучше всего знает это епископ Германрик Пассавский, святой владыка.

— А это точно?

— Если распорядишься, мы подвергнем его божьему суду, святой владыка.

— Я не хочу начинать судом, — нахмурился Иоанн VIII. — Ну, а о ссылке моравского архиепископа ты что-нибудь знаешь?

— Да, святой владыка.

— От кого? — удивленно спросил папа.

— От своих людей и от Саввы, сподвижника Философа, святой владыка.

— А есть ли что, о чем ты не знаешь? — улыбнулся божий наместник.

Это странное признание способностей Себастьяна заставило его сердце дрогнуть от радости, но лицо его осталось все таким же кротким, а глаза — спокойными и ясными, как летнее небо

— Служу святой церкви, святой владыка...

— Ты мне нужен! — удовлетворенно сказал папа и, сунув руку для поцелуя, дал понять, что разговор окончен. Себастьян поклонился и бесшумно исчез, словно растворился в воздухе.

— Ну, что ты скажешь о брате...

— Себастьяне, — опять подсказал Анастасий.

— Да, о брате Себастьяне, — повторил Иоанн.

— Только то, святой владыка, что папа Адриан ошибался, доверяя не ему, а священникам с сомнительной репутацией.

— Понимаю, — кивнул головой папа. И, помолчав, добавил: — А что ты думаешь о наших отношениях с Константинополем? Ты ведь был на соборе, лучше всех знаешь, как бессовестно они обманули нас.

— Знаю, святой владыка. К сожалению, Игнатий оказался не лучше... Фотия. С ними надо снова бороться. Но мне кажется, лучше сначала обратиться к болгарскому князю.

— Ты прав! Все зависит от него. Нелишне будет припугнуть его гневом божьим.

Анастасий хотел было возразить насчет припугивания, но воздержался. Опасно начинать с оспаривания папских решений. Он боялся, что послание в резком тоне может разозлить князя. Ведь Рим сам виноват в печальном исходе, так как вопреки обещанию не послал ему главу церкви — все откладывал. Борис-Михаил был согласен видеть на этом посту Формозу Портуенского, но Николай тогда отказался рукоположить его. И сейчас Иоанн не совершает ли той же ошибки, начиная с запугивания? Время показало, что болгарский князь не робкого десятка. Он хитро играл на противоречиях между двумя великими церквами и пока выигрывал... Анастасий поднял голову, чтобы возразить, но, увидев сосредоточенное, сердитое лицо папы, опять отказался от своего намерения.

Иоанн VIII был роста чуть выше среднего, с упрямым лицом аскета, суховатым, но хорошо сложенным телом воина. Прямой римский нос над маленьким ртом с четко очерченными губами создавал впечатление вечной напряженности. С такими людьми лучше не спорить. Анастасий хорошо знал их. Они не откажутся от задуманного, пока жизнь сама не докажет их ошибку.