Кирилл и Ян (сборник)

Было не понятно, что крылось в этом коротком слове, радость или сожаление, но Женя не стал вдаваться в нюансы, а сразу прошел в комнату. …Для начала попытаюсь еще раз найти проклятую книгу. Сегодня мне должно повезти!..

Он уже добрался до третьей полки, когда внимание привлекли голоса, доносившиеся с веранды. Женя осторожно вышел из комнаты и замер, но разговор, как назло, прекратился; зато послышался глухой удар, потом крик, всхлипывание. Вроде, простые естественные звуки, но в этом доме он привык опасаться всего, поэтому только услышав отчетливое: – Сука! Сейчас ты у меня за все получишь! Женя окончательно убедился, что на веранде находятся обычные люди. Распахнул дверь – Лариса согнулась к плите, едва не касаясь кастрюль и закрыв лицо руками, а рядом стоял слесарь – его слесарь со злыми глазами и кошачьими усиками!..

– Ты уже здесь, падла, – прохрипел он, сунув руку в карман.

Женя увидел, как блеснуло лезвие. Лариса попыталась выпрямиться – в ее глазах застыл ужас, а слесарь надвигался – маленький, коренастый, казалось, сбитый крепко и надолго.

Все сразу сделалось простым и понятным, а уж драться-то Женя умел!.. Его нога вылетела вперед, нанеся удар в живот; с разворота «выстрелил» второй ногой в грудь – слесарь взвыл и повалился на пол, забыв про нож. Женя ударил его еще раз, потом еще; Лариса не препятствовала этому. Слесарь пытался подняться, но сумев лишь встать на четвереньки, пополз к двери. На полу остался явно зековский выкидной нож…

Лариса плакала, и Женя осторожно повел ее в комнату.

– Успокойся, – сказал он ласково, опуская ее на диван.

– Мне больно…

– Может «скорую» вызвать? Или ментов?

– Не надо… – Лариса легла. Ее руки безжизненно свешивались к полу, платье бессовестно задралось выше колен, но это уже не имело никакого значения.

– За что он тебя? – Женя заботливо склонился к ее лицу. Теперь он имел право на любые вопросы.

– Он злой… – всхлипнув, Лариса повернула голову. Глаза ее, с застывшими слезинками, казались безжизненными, – он хочет жениться на мне; говорит, у меня хороший дом, и, вообще, я «покладистая»… а я боюсь его. Он всегда был жестоким, а как из тюрьмы вышел, совсем зверем стал. Он специально Шарика убил, чтоб тот не лаял, когда он приходит пугать меня…

– Так это он тогда по окну лазал?

– Да. Я знала, но все равно страшно. Потому я и позвала вас ночевать. Мне хотелось, чтоб хоть кто-нибудь был рядом. Я боюсь, что он и меня убьет.

Женя поразился тому, как все, оказывается, просто.

– А стонет кто по ночам? – спросил он, чтоб окончательно избавиться от чертовщины.

– Моя мать. Она больна. С тех пор, как папа умер, она не встает. Я привыкла бегать на каждый стон, и днем, и ночью. Боюсь, если она тоже умрет, я совсем одна останусь…

– Когда ж ты спишь?

– Привыкла, – Лариса слабо улыбнулась, – хожу и сплю, сижу и сплю.

– А мать где? – Женя оглянулся, будто надеясь увидеть ее.

– В комнате… там, за шторой…

…Блин, как я не догадался!.. Одна штора в проходной комнате закрывает окно, а вторая-то – дверь!.. Идиот! Стоило приоткрыть ее… – он радостно засмеялся.

– Почему ты сразу мне все не рассказала?

– Боялась, что вы уйдете. Вам-то все равно, где жить, а мне страшно одной…

Кошмары вдруг унеслись, оставив лишь память о вчерашнем утре. …И почему с Ларисами у меня все получается так нелепо и гадко?..

– А ты помнишь, что происходит ночью?..

– Иногда… а иногда я, как робот… но я привыкла, – Лариса снова закрыла глаза, – мне больно… ну, почему он такой?..

Женя не нашелся, что ответить, думая, как бы она оценила его, если б помнила то утро …или она все же помнит его?..

Потом Лариса уснула, а Женя долго сидел, охраняя ее покой. Он думал, что, наверное, в жизни существует своя логика, и, следовательно, все это должно было когда-нибудь произойти. Должна была прийти Белая Женщина, и звать ее должны были Ларисой, как ту девчонку… Врачи ведь еле откачали ее после пилюль, которых она наглоталась с отчаяния…