Кир Великий

«Неужто вино такое крепкое?!» — изумился я, кое-как справившись с головокружением, а когда открыл глаза, изумился еще больше.

Массагеты еле ворочали ртами, раскачивались из стороны в сторону. Кое у кого из них уже не хватало сил донести кусок до зубов. Движения их становились все более медлительными и неуклюжими, а ведь и четверти часа не прошло с начала пира!

Ужас, охвативший меня, отчасти выпарил из моей головы проникший в нее опасный хмель. Вино казалось хорошим. Хмель же от него — очень плохим. В этом-то я разбирался. Стоило двинуть головой, как все начинало кружиться.

Стараясь не слишком привлекать к себе внимание, я закрыл глаза, осторожно повернулся к царю и, только крепко уперевшись ногами в землю, снова поднял веки.

Персы, начавшие трапезу раньше, выглядели очень бодрыми. Царь же смотрел на меня остановившимся взором, и я, точно так же вперив в него взгляд, двинулся к нему. Если бы он отвел от меня глаза, то, думаю, вся земля вновь бы завертелась передо мной и я упал бы. А так, имея перед собой чудесную опору, я добрался до места.

— Отрава? — тихо спросил меня Кир.

Земля вертелась и могла вот-вот перевернуться, а царь задал свой вопрос невозмутимым тоном, ничуть не меняясь в лице.

— Не похоже,— предположил я.— Что-то вроде сонного зелья. Есть изменник.

Довольный шум со стороны массагетов стих. Кто-то из них скорчился у стола, кто-то растянулся на боку. Один скиф из последних усилий потянул к себе кувшин, опрокинулся вместе с ним навзничь и едва не захлебнулся винной рекой, потекшей ему на лицо. Послышался храп. Сам Спаргапис заснул в сидячем положении, уткнувшись лбом в бараний бок.

В отличие от массагетов, «бессмертные», заметив происшедшее, встрепенулись.

— Царь! — взволнованно обратился к Киру его любимый сотник,— Повелевай!

Он хотел, чтобы Кир быстро покинул стан и присоединился к своему войску, пока сюда не хлынула вся орда, все еще неподвижно стоявшая вдали.

Кир спокойным голосом приказал всем оставаться на своих местах, однако лицо его приняло землистый оттенок.

Тем временем я успел залить себе в утробу почти целый бурдюк простой холодной воды, и мне сильно полегчало.

— Царь! Солнце еще высоко, и священная трапеза только началась,— с радостью заметил я,— Надо напоить Спаргаписа водой. Он очнется, а мы поднесем ему твоего чистого вина.

Кир не желал отступать, и не желал призвать к себе свое войско, и не желал пленить Спаргаписа.

Ничего лучшего, чем посоветовать царю продолжать пир, я придумать не мог.

— Делай! — хрипло повелел Кир.

Я взял полный бурдюк и только поспешил к «гостям», как до меня донесся голос Кира:

— Где Шет?! Где этот проклятый иудей?! Он должен знать!

Я достиг Спаргаписа, сел около него так, чтобы загородить сына Томирис от пока еще далекой орды, дожидавшейся своего предводителя, и сделал вид, будто любезно подливаю питье в кубок самому почетному гостю персидского царя.

На самом же деле я омыл холодной водой его лицо и, осторожно приоткрыв его рот, еще с большей осторожностью стал вливать жидкость ему в горло.

Два огромных войска стояли друг напротив друга, дожидаясь то ли мира, то ли беспощадной войны, и чья-то гнусная выходка, больше похожая на злую шутку, чем на предательство, могла теперь погубить жизнь величайшего из великих властителей, который пытался утвердить в этих чужих пустынях свой закон, а теперь и сам, похоже, попросту не знал, как вернее поступить. Что бы сказал теперь Гистасп? Какой совет дал бы многомудрый Крез? Как бы вышел из положения опытный военачальник Гарпаг?

Одно было ясно. Кир хотел получить земли Азелек, и хотел получить их миром, а не войной. Теперь в моих руках оказался истинный наследник скифских земель, а вместе с его жизнью и жизнь самого Кира. Судьба!

Воины Кира затаили дыхание, следя издали за моим «врачеванием». Еще двести тысяч воинов следили издали с двух сторон света, за странной трапезой персидского царя, вряд ли пока понимая, что происходит в действительности.

Внезапно Спаргапис вздрогнул в моих руках, очнулся и, поперхнувшись водой чистой персидской реки, шумно закашлялся.

О, если бы я мог предвидеть, что случится тотчас! Но я был не перс, а эллин, всегда носящий с собою отраву неотвратимой эллинской Судьбы!

Спаргапис судорожно поднял веки. Я немного отстранился от него и принял самый приветливый вид, какой только мог.

Скиф рывком вскочил на ноги и оглядел мир вокруг себя совершенно безумным взором. Он увидел своих товарищей, лежавших вповалку. Он увидел чужих воинов, невольно встрепенувшихся со своих мест. И по всей видимости, он не нашел глазами своего грозного войска, а может, и просто забыл о том, что оно поблизости — таково было коварство вина.

Спаргапис покачнулся. Земля, наверно, закружилась перед ним так же, как недавно передо мной. Да и выпил он гораздо больше меня. Я подскочил к нему, надеясь поддержать, и заметил, как его рука дернулась к левому боку — за мечом. Но меча не было!