Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.6

После полковника выступала Регина. Она говорила так, что ее не надо было переводить и усиливать. Ее голос проникал сквозь стены, как сквозь бумагу. Со слезами на глазах миссис Уиттли поведала высокому суду, как ее покинули на произвол судьбы, забыли, не защищали. Как ей удалось, отдав злодеям все свои драгоценности, усыпить их бдительность и бежать в скорлупке, когда ее жизнь висела на волоске… Голос птицы поднимался все выше, словно она была соловьем, который ведет свою ночную песню, не слыша и не видя ничего вокруг.

– О господи! – в слезах воскликнула одна из пышных дам, что подслушивали в приемной.

– Все было не так уж страшно, – не сдержалась Дороти.

– Ах, что вы понимаете! – отмахнулась дама.

Видно, она еще не знала, какую роль в роковых событиях пришлось играть этой девушке.

– Любопытно, – сказал Стюарт, – что такого ценного свидетеля, как мисс Форест, забыли вызвать на суд.

– Почему? – спросила дама.

– Потому что она была в той же лодке и ее смыло за борт волной.

Дамы удивленно закудахтали, не зная, верить ли лейтенанту. Дороти промолчала.

Из-за двери донесся голос доктора Стренгла. Словно подслушав голоса в приемной, он громко произнес:

– Когда мы входили в факторию, я видел Дороти Форест, горничную миссис Уиттли. Нельзя ли пригласить ее для дачи показаний?

– Я протестую! – закричал Блекберри. – Я заявляю, что сразу после окончания этого суда я буду требовать от местных британских властей ареста этой ведьмы и бирманской шпионки.

Незнакомый голос спросил:

– Именно поэтому вы возражаете против приглашения ее в суд?

– Это капитан «Дредноута» коммодор Стоун, – пояснил Стюарт.

– Я убежден, – повысив голос, твердо ответил Блекберри, – что для суда она бесполезна. Она не может дать никаких показаний по предмету, в котором не смыслит.

– Эх, Дороти, – негромко заметил Стюарт. – За твою голову я и трех пенсов не дам.

К сожалению, Дороти понимала, что Стюарт прав. Ненависть, которую испытывал к ней полковник, была безмерна. Она находилась за пределами разумного. Это была, как говорится, ненависть с первого взгляда. В свое время, еще на «Глории», Регина уверяла, похохатывая, что Блекберри тайно влюблен в Дороти, но не рассчитывает на взаимность и потому мстит… Теперь Дороти пожалела даже, что не удержалась и кинулась к Алексу – соглядатаи полковника донесли ему об этом, и он будет мстить и штурману.

– Эта девушка, – упрямился хирург, – была свидетелем всего, что происходило. Несколько дней она провела в лазарете и вместе со мной ухаживала за ранеными. Когда рядовые моряки вернутся из плена, они смогут подтвердить, как беззаветно и по-христиански вела себя мисс Форест. Наверняка матросы рассказывали ей о ходе боя и поведении офицеров. Если в их, как и в моих, действиях было нечто предосудительное, она не преминет об этом рассказать.

– Замолчите, доктор Стренгл, – послышался голос мистера Уиттли. – Как председатель военного суда, я лишаю вас слова. Вопрос о привлечении к делу служанки моей жены мисс Форест рассмотрен, и вызов свидетельницы высокому суду не представляется необходимым. Что касается вас, доктор Стренгл, то вас никто не намерен обвинять, и вы вызваны сюда в качестве свидетеля, однако теперь я сомневаюсь в вашей объективности и боюсь, что приятельские отношения с обвиняемыми дурно влияют на вашу точку зрения. О чем я ставлю суд в известность. А теперь я попрошу свидетеля, представленного полковником Блекберри, занять место на том стуле. Прошу вас поклясться на Библии, что вы будете говорить правду и только правду…

Дверь из гостиной резко открылась, и в ее проеме возник полковник Блекберри.

– Вот этого я от вас не ожидал, господа, – укоризненно произнес он.

Дороти попыталась спрятаться за спину Стюарта.

– Неблагородно подслушивать, если было объявлено всем, что суд проходит конфиденциально. О его приговоре и решениях всем служащим Компании будет объявлено официально…

Тут Блекберри увидел неудачно притаившуюся Дороти и от гнева потерял дар речи. Он только указывал пальцем на девушку и, к удовольствию зрителей, открывал и закрывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Дороти же взглянула на камешек в кольце и увидела, что он стал черным – такова была сила угрозы, исходившей от полковника. И тогда Дороти так испугалась, что кинулась бежать, – она понимала, что от ярости полковника ее не спасет никакой Стюарт.

Как ей потом рассказывал Стюарт, взбешенный полковник вытащил из-за пояса пистолет, с которым ему, видно, не следовало находиться за судейским столом, и прицелился вслед Дороти. Однако девушка уже скрылась, и офицеры навалились на полковника, стараясь обезоружить. Пистолет все же выстрелил, но в пол, заседание суда прервалось, потому что Джулиан Уиттли решил, что начался бунт, направленный на освобождение преступника, а миссис Уиттли выпрыгнула в открытое окно и кинулась бежать. Так что в свои покои она прибежала одновременно с Дороти. Они столкнулись в дверях, жарко дыша, стараясь прийти в себя.

– Они стреляли? – спросила Регина.

– Я думаю, что это стрелял мистер Блекберри, – ответила Дороти.

– Зачем ему бунтовать?