Кипящая переправа

– Нет, Игорь, это не немцы, – сказал он, пряча бинокль. – Это наши. Мирные жители, скорее всего из деревни Подберезки. Они картошку пропалывают. Вот нам и самые лучшие «языки». Сейчас мы у них узнаем, что нам требуется. Только…

– Что вас беспокоит? – удивился Воробьев. – Наши люди, они все расскажут. Пойдем к ним.

– А ты уверен в том, что где-то поблизости нет немцев? Или хотя бы одного немца вроде надсмотрщика? Вдруг он нас засечет и подаст сигнал тревоги? Нет, все мы туда, в поле, идти не должны. Пойдет один человек, и он должен выглядеть как сами местные. Ну-ка, я еще на них погляжу…

Шубин поднес к глазам бинокль и принялся внимательно разглядывать людей, работавших в поле. Закончив осмотр, он сказал:

– Они одеты разношерстно. Шинель, конечно, не годится, а гимнастерка, если ремень снять и ее в штаны заправить, сойдет. Но у них есть одна особенность: у всех на шеях висят деревянные таблички. Скорее всего немцы заставляют их носить такие таблички, чтобы мы, разведчики, не могли спрятаться среди местных. Надо такую табличку тоже изготовить. Кирсан, ты с ножом хорошо управляешься – сделай деревянную табличку вроде бирки. И дырку в ней прокрути для веревки.

– А кто пойдет разговаривать – вы? – спросил Султанов.

– Как же капитан пойдет? – удивился Николай Ветчинкин. – У него вон вся голова забинтована. Как он сойдет за местного?

– Да, мне идти нельзя, – согласился Шубин. – Ты пойдешь, Воробьев. Ты у нас самый толковый. Давай приводи себя в деревенский вид. Пилотку не забудь снять. Постарайся найти толкового мужика и расспроси его о немцах. Где они стоят, где укрепленные пункты, где танки, где аэродромы. В общем, разузнай все, что они знают.

– Смотрите, они собираются! – воскликнул Погорелов. – Вон, лопаты складывают. Наверное, сейчас к себе в деревню пойдут.

– Неужели даже не отдохнут? – удивился Шубин. – Такого быть не может.

И, словно отвечая на его мысль, деревенские собрались в кучку и сели у края поля. Вскоре над головами людей поднялись дымки – все закурили, как мужчины, так и женщины.

– Вот, самое удачное время к ним присоединиться! – воскликнул Шубин. – Давай, Игорь, проберись вдоль леса, чтобы тебя с другого края поля заметно не было. Если немец где-то сидит, то на том краю. Вперед!

Воробьев, пригибаясь, пробежал вдоль лесной опушки, подошел к группе сидевших людей и присоединился к ним. В бинокль Шубин видел, что между ним и деревенскими завязался оживленный разговор.

– Товарищ капитан, я одного не могу понять, – сказал Погорелов. – Мы с вами в Погорелом Городище были, в деревне Хлепень, почти до самой Сычевки дошли. И нигде деревенских не видели. Куда же они подевались?

– Ясно куда, – ответил Шубин. – Немцы их оттуда всех выселили. Они эти поселки превратили в свои опорные пункты. Зачем в них нужны мирные жители? Возможно, они их насильно переселили сюда – в Подберезки, Карманово.

А Воробьев в это время вел беседу с деревенскими жителями.

– Так ты правда военный? – недоверчиво спросил его один старик. – А выглядишь прямо как наш человек, деревенский. Только больно молодой. У нас молодых-то никого не осталось.

– Как же ты решился к нам подойти-то? – спросила его одна баба. – Это ты, пожалуй, зря сделал. Как бы беды не было. Немец-то за нами следит, знаешь? Вон с того угла поля. Может, он, конечно, задремал на припеке, немец-то…

– А зачем у вас на шеях бирки повешены? – поинтересовался Воробьев.

– А это немец их сделал и велел нам носить, – ответила другая женщина. Вообще Воробьев заметил, что женщины были сметливее и охотнее вступали в разговор, чем пожилые мужики. – Велели нам носить, чтобы вот такие, как ты, наши то есть, военные между деревенскими не затесались.

– Понятно, – кивнул сержант. – Вы мне расскажите: где тут немцы стоят? Где у них главные узлы обороны?

Тут заговорили все разом. И каждый рассказывал свое и не соглашался с остальными. Разговор быстро превратился в спор, даже в ссору. Тогда сержант выделил из деревенских одну женщину, которая показалась ему сметливее других, и велел ей вести рассказ.

– Они тут, считай, повсюду стоят, – стала рассказывать баба. – До самой нашей деревни, на всех высотках у них окопы выкопаны. Там у них танки закопаны. А по дорожкам здесь ходить ни в коем случае нельзя – они везде на дорогах бомбы закопали. Они и нам не велели по дорогам ходить, только обочь.

– А ежели ближе к Карманову брать, – вступила в разговор другая баба, – там их еще гуще будет, немцев-то. Все леса заняли. Снаружи не видно, а подойдешь ближе – кишмя кишат, навроде вшей. Ты это имей в виду, солдат, ты в леса не ходи. И по дорогам тоже не ходи – там бомбы спрятаны.

– А где те немцы находятся, которые здесь за вами следят?

– А вон высоточку видишь? – показала одна из женщин. – Там, на высоточке, лесочек. В том лесочке они и прячутся. Их там тьма-тьмущая. И танки там есть, и пушек много.

– А аэродромы немецкие есть? – продолжал расспрашивать Воробьев.

– Нет, самолеты мы только вверху видели, на земле не видели, – последовал ответ.