Кинетик

Через полчаса мы спускаемся на минус третий этаж, ниже парковки, в просторное закрытое помещение с одним лишь входом, яркие светильники на стенах и огромная хрустальная люстра посреди зала создают атмосферу таинственности девятнадцатого века. Мебель из тех же пород деревьев, что в кабинете Сомова.

За нами заходит последний гость и закрывает за собой двустворчатые двери на ключ. В зале примерно полсотни человек. Мужчины и женщины с иголочки одетые сидят за большим овальным столом. Мы занимаем два свободных места, а я никак не могу отпустить руку Сомова. Мои пальцы впились в его ладонь. Я дрожу словно молоденькая актриса на сцене столичного театра.

Сейчас сердце выпрыгнет из груди, и я снова потеряю сознание. Если бы не вино, мышцы наверное свело судорогой. Спасибо моему спутнику, он знал, как я буду волноваться.

— Дамы и господа. Приветствую вас на внеочередном совете нашего братства. — мужчина с густыми рыжими волосами в хвостике начал свою речь. Фрак и скандинавская внешность придают ему значительную солидность. — Несколько часов назад многоуважаемый профессор Сомов нашел важную зацепку, наши враги допустили огромный промах. И если сегодня мы разработаем верный план, то возможно в ближайшее время сможем значительно сократить численность антикинетиков на планете.

Сегодня? Я смотрю на часы. Полдвенадцатого ночи. Но спешить мне некуда, поэтому можно полностью отдаться во власть времени.

Так что же такого понял Сомов из моего рассказа?

Всю ночь я слушала разных людей. Их рассказы, доводы и аргументы вводили меня в ужас. Вопросов становилось еще больше. Где-то к шести утра мне стало легче. Все становилось на свои места.

Так почему же им понадобилась именно моя машина?

Оказывается, кинетики от рождения находятся в полубессознательном состоянии. В определенный период времени годам к сорока они в первый раз сталкиваются с остановкой времени. И тогда их приводят в наше сообщество. Кого привозят даже из психушек, потому что опытные кинетики не успевают найти их прежде, чем те наведут панику.

Я приглядываюсь ко всем сидящим в зале. И вправду, этим людям не меньше сорока-пятидесяти лет. А мне всего лишь тридцать семь. Я вдруг на секунду подумала, что я особенная, но тут же прогнала такую мысль. Это было бы слишком прозаично.

А кого-то так и не успевают доставить в общество кинетиков, потому что они оказываются в очень жалком состоянии.

Кто-то вообще не просыпается. Они до самой смерти живут в подавленном состоянии.

Почему?

Потому, что антикинетики работают очень слаженно.

Они крадут вещи кинетиков, устраивают разрывы отношений, приводят в замешательство всю жизнь, дезориентируют, и те становятся обессилевшими и впадают в апатию.

Цель кражи именно моей машины, по мнению Сомова, состояла в том, чтобы не дать мне раскрыться, чтобы подавить меня, расстроить. Но, к счастью, что-то пошло не так.

Также не все антикинетики могут останавливать время когда им вздумается, а только несколько человек, некая верхушка, они ее называют «Элитой». Эти шесть человек живут в Австралии и строго по графику осуществляют остановки, во время которых их подопечные приводят планы в действие по заготовленным сценариям.

Минус в том, что если что-то пошло не так, то остановку не отменить, ее нельзя переместить на пять минут или даже секунды. Строго в назначенное время.

Поэтому, когда они увидели меня, выходящей из кафе раньше времени, они не стали красть автомобиль на моих глазах.

Эти подлые существа дождались пока остановка закончится, и я отвлекусь, чем, к счастью сидящих здесь гостей, себя и подставили.

— Простите. Но почему что-то пошло не так? Почему я раньше времени прозрела? — немного уставшая и сонная спрашиваю я.

— Не знаю. Именно это нам и предстоит разгадать.

Сомов как всегда любезен, отворяет передо мной дверь зала. Но не это я ожидала увидеть выходя из нашего укрытия.

Люди как будто сидели с нами всю ночь, в тех же местоположениях, с теми же блюдами на столах. Словно прошло не более пяти минут.

Часы на стене показывают десять вечера.

Я лихорадочно разворачиваю рукав своей меховой муфты и часы совсем недавно показывающие шесть утра, вновь поворачивают стрелки на десять вечера.

Сон как рукой сняло.

Кажется, Лев увидел мое недоумение и спешно попрощавшись с рыжеволосым мужчиной, тут же подходит ко мне.

— Ты уже столько всего за эти сутки увидела и узнала, что прямо-таки неприлично удивляться столь много раз. — и вправду, пора перестать вести себя, словно маленькая девочка, которая впервые в цирке.

— Да, прости. Какое-то сплошное шапито, а не моя жизнь. — вздох просто вырвался из моей груди.

— Что ты называешь жизнью? Годы проведенные с мужчиной, который тебя даже не любил?

— Как ты можешь так говорить? Мы были счастливы вместе. — это возмутительно, давать такую оценку времени, к которому он совершенно не имеет никакого отношения.

— Мне это позволительно. Ведь я могу судить. Если бы он любил тебя, то никогда не бросил.

Жестокость? Нет. Скорее признание, очень грубое, но я это чувствую.

— Отвези меня домой, пожалуйста.