Кинематограф

Солнце уже скрылось за горизонтом. Тьма быстро распространялась. Теперь ни одна из моих личностей уже не могла ничего разглядеть за пределами световых конусов, которые вырывались из наших фар и утыкались в придорожную живую изгородь. Я созвала все личности вместе. «Час пробил, – сказала я, – пора подвести наш баланс. Теперь все мы должны объединиться; стать единой личностью. Тут больше ничего не увидишь, кроме одного и того же клинообразного куска дороги и обочины, которых бесконечно тиражируют наши фары. Мы прекрасно обеспечены всем необходимым. Мы тепло укутаны пледом; ветер и дождь нам не страшны. Мы одни. Время подводить итоги. Сейчас я, председатель нашего собрания, разложу по порядку трофеи, добытые всеми нами. Дайте-ка взглянуть; сегодня был собран большой урожай красоты: фермы; скалы, выступающие далеко в море; поля мраморные; поля пестрые; небеса в красных перьях; все вышеупомянутое. Были также пропажа и смерть индивидуальности. Исчезающая дорога и окно, которое осветилось на секунду и тут же погасло. А также – тот нежданный пляшущий огонек, зависший где-то в будущем. Итак, что же сделано нами сегодня, – проговорила я, – а сделано вот что: эта красота; смерть индивидуальности; и будущее. Смотрите, я создам крохотную фигурку, чтобы вы были довольны плодами труда; вот он шагает. Удовлетворяет ли вас эта малюсенькая фигура, шагающая вперед сквозь красоту, сквозь смерть, к экономному, могучему и эффективному будущему, когда дома будут очищаться одним дуновением горячего воздуха? Посмотрите на этого человечка; вот он, у меня на коленях». Мы сидели и смотрели на фигуру, которую создали в тот день. Его окружали огромные крутые каменные глыбы с хохолками рощ. На секунду он страшно посерьезнел. Воистину показалось, что здесь, в складках пледа, нам явилась истинная реальность. Неистовый трепет охватил нас, словно бы электрический разряд пробежал по жилам. Мы хором воскликнули: «Да, да», как бы что-то провозглашая в миг познания истины.

И тут тело, которое все это время помалкивало, завело свою песню, поначалу не громче, чем шелест шин по шоссе: «Яичница с беконом; хлебцы и чай; камин и ванна; камин и ванна; рагу из зайца, – продолжало оно, – с джемом из красной смородины; бокал вина, и чашечку кофе, и чашечку кофе – и баиньки, и баиньки».

«Кыш, – сказала я собранию своих личностей. – Ваше дело сделано. Я отпускаю вас. Спокойной ночи».

Остаток пути я проделала в приятнейшем обществе моего собственного тела.

Блуждая по улицам: лондонское приключение

[11]

Простой грифельный карандаш вряд ли может возбуждать страстные чувства в ком бы то ни было. Но есть обстоятельства, когда обладание карандашом кажется верхом желаний, – когда мы твердо решаем кое-что купить, а заодно, под этим предлогом, между ланчем и ужином обойти пешком пол-Лондона. Как охотник охотится, чтобы сохранить поголовье лис, а гольфист играет в гольф, чтобы уберечь от застройки открытое поле, так и мы: когда нас посещает желание побродить по городу, карандаш – вполне достаточный предлог, и, поднявшись, мы говорим: «Я непременно должна купить карандаш» – таким тоном, словно под этим прикрытием безнаказанно можем предаваться величайшему из удовольствий, возможных в городе зимой, – бродить по лондонским улицам.