Киборг и его лесник

Стоило Женьке поставить на угловую стяжку правую ногу и, подпрыгнув, перенести на нее вес тела, как один конец перекладины с треском оторвался от перил. Не ожидавший такой подлянки лесник потерял равновесие и упал на спину — к счастью, внутрь ограждения.

— Вот и мне она хлипковатой показалась, — глубокомысленно протянула Степановна над молча корчащимся от боли Женькой. — Ты, конечно, покрупнее той девчушки будешь, но стяжка на соплях держалась.

— А предупредить трудно было?!

— Эксперимент должен быть чистым! — Старуха оторвала перекладину окончательно, покрутила в руках и пренебрежительно отбросила. — Если бы ты знал о слабине, то лез бы иначе.

— Может, Даер ее тоже заметила! — Лесник наконец поднялся, злобно отряхиваясь и буравя бабку взглядом, чем, кажется, ей только льстил.

— Ты же не заметил. Смотри-ка, твой шериф тут все-таки похозяйничал! — Степановна указала на заметно помятые, словно перепаханные, заросли возле вышки. Уцелевшие стебли успели расправиться, сломанные — пожухнуть. — Ну надо же…

— Почему сразу мой?! — Женьке надоели эти постоянные подковырки. — Он общий, и ваш тоже. За что вы его так не любите?

— А за что мне его любить? — фыркнула старуха. — Только пыль в глаза пускать и умеет — лучший ученик в классе, выпускник года… а в итоге так и остался захолустным шерифом, потому что здесь он самый крупный трубкогуб в болоте.

— Может, ему просто нравится быть шерифом, — проворчал Женька. — Как мне — лесником.

Степановна посмотрела на него с жалостью: «Ты же блаженный, что с тебя взять!»

— Ну, по крайней мере, от этой части работы он нас избавил, — тоном «с паршивой овцы хоть шерсти клок» признала она. — Можно сразу на открытую воду выдвигаться.

Слова у Степановны не расходились с делом: бабка забросила ружье за спину и стала спускаться по лестнице, дав Женьке короткую передышку.

Лесник подобрал и осмотрел стяжку. Ну да, судя по слому — она давно поджидала свою жертву, любители адреналина доконали сварочный шов намного раньше, чем рассчитывали инженеры. Но если Даер не упала и не спрыгнула, то как она оказалась в хвоще с переломанной спиной?! Мистика какая-то. Женька помнил, что они с Джеком продирались сквозь заросли по живому. Был бы хоть намек на тропу — машинально пошли бы по ней. По крайней мере, Кэм с остальными так и поступили. Лесник пожалел, что, огорошенный трупом, не сообразил хорошенько присмотреться к окружающему его хвощу. Центральные стебли у него гибкие, как хлысты, зато суставчатая листва, напротив, очень ломкая, и с вышки все шрамы на зарослях, даже недельной давности, отлично видны. А сейчас уже поздно, Кэм с Брайаном поработали на славу.

— Ну где ты там застрял?! — заорала снизу Степановна. — Иди полюбуйся, что твой болванчик вытворяет!

Увы, на сей раз «твой» действительно был Женькиным. Джек сделал ровно то, что сказал ему хозяин: достал из багажника мешок и все это время добросовестно стоял с ним в руках. Ругань нейтрального объекта ничуть не отвлекала его от этого ответственного занятия, а когда старуха попыталась отобрать лодку силой, киборг изящным балетным движением выставил вперед ногу, деликатно отодвинув бабку от мешка на недосягаемое расстояние.

— Джек, отдай! — рявкнул Женька и торопливо полез вниз.

Когда лесник ступил на траву, киборг уже поджидал его возле лестницы, по-прежнему с лодкой в обнимку: кому же еще ее отдать, как не любимому хозяину?!

— Ну ты и… — прошипел лесник сквозь зубы, но, поскольку при бабке киборг продолжал сохранять непрошибаемое выражение лица «самдурак», Женка просто выхватил у него мешок, отнес на пляж и, распустив горловину, принялся неловко выковыривать лодку из чехла.

Степановна, не выдержав такого непотребства, в свою очередь отняла у салаги мешок, одним лихим рывком за углы вытряхнула на землю туго скатанное темно-зеленое полотнище и пинком заставила его расправиться. В середине оказался надувной спасательный круг и складные весла из темного пластика, не критично, но впечатляюще обгрызенные по краям лопастей.

— Чего она такая громадная-то? — опешил лесник.

На Эдеме военнослужащих учили форсировать водные преграды на одноместных и двухместных каноэ, а для более масштабных военных операций использовались гравимосты и аэротранспорт. Но дикая партизанская Шеба диктовала другие правила.

— Стандартная, — пожала плечами бабка. — Грузоподъемность — восемь человек, однако при надобности вдвое больше может на борт взять, проверено. Заслуженная лодочка, три года наши шкуры выручала, но потом все-таки сдохла. Рука не поднялась в утилизатор ее отправить, прихватила с собой.

— Это как — сдохла? — насторожился Женька. — Воздух пропускает?

— Нет, оба встроенных насоса накрылись, надо вручную надувать, а на боевом задании на это времени нет. Но у нас-то его полно!

С этими словами Степановна села на пенек и скрестила руки на клюке, выжидательно глядя на лодку. Лодка никуда не торопилась, и Женька, поняв намек, со вздохом наклонился к одному клапану, указав Джеку на другой.