Кибершторм

В ожидании зеленого сигнала светофора я посмотрел направо, на серую стену Музея искусства и дизайна. По закругленному фасаду кто-то нанес сообщение из баллончика с краской – огромными, петляющими буквами, которые тянулись от десятого этажа почти до самой земли.

«Иногда что-то рушится, чтобы на его месте могло появиться нечто лучшее». И подпись – «Мэрилин Монро».

Я указал на надпись.

– Видишь, Антония? Верно же, да?

Из плохого выходило что-то хорошее. В международные законы внесли радикальные изменения, позволяющие службам правопорядка преследовать преступников, где бы те ни находились. Много говорили о том, что нужно привести к единому стандарту законодательство разных стран, чтобы преступные действия в одной стране считались преступными и в других. Кибершпионаж попал под запрет и приравнивался к вторжению на территорию суверенного государства.

По крайней мере, так писали в газетах. Доказательств тому мы не видели.

И, что еще более важно, поговаривали о том, чтобы повысить требования к компаниям – производителям компьютерных программ. Чтобы они не могли уйти от ответственности, если их программа «упала» и тем самым нанесла ущерб, если она угрожала безопасности компьютера.

Конечно, все расходы лягут на плечи обычных людей, однако лучше платить деньгами, чем жизнями.

Законы об охране частной жизни ужесточались. По мере того, как мы все больше переходили в киберпространство, стало ясно, что личная информация нуждается в защите со стороны закона; право на неприкосновенность частной жизни действительно одна из свобод, хотя люди осознали это только после такого ужасного события.

Граница между киберпространством и реальным миром исчезала. Киберхулиганство становилось просто хулиганством, а кибервойна – просто войной, и эпоха виртуального мира по-настоящему началась тогда, когда мы стали убирать приставку «кибер».

Мир изменился, и я тоже – и в главном, и в мелочах.

Я начал по-другому читать статьи в газетах – не проглядывать их, а действительно пытаться понять, что происходит и могу ли я что-нибудь сделать. Кроме того, я стал наслаждаться тем, что всегда считал данностью, – тем, что я ложусь спать сытым, что не беспокоюсь, будет ли завтра пища у моих детей, тем, что у меня есть крыша над головой.

Пересекая Коламбус-серкл, я заметил Лорен – она стояла рядом с Винсом – и помахал ей. Лорен держала на поводке нашу новую собаку Бадди. После катастрофы приюты для животных были переполнены, и мы решили хотя бы так уменьшить их страдания.

– Смотри, это мама!

Удивительно: я был так слеп, так близорук, что поверил в ее неверность, когда она просто пыталась сделать свою и мою жизнь лучше. Именно предубеждение едва не погубило нас, когда я решил, что на США напали китайцы.

– Эй, детка! – крикнул я. – Мы с Антонией отлично прогулялись!

Лорен подбежала и поцеловала меня. За ней подошел Винс с коляской, в которой сидел Люк. Патриция Киллиам тоже была здесь, мы с ней обсуждали проект, для которого она искала финансирование, – он был посвящен исследованиям дополненной реальности.

Стоял прекрасный солнечный день. Вход в Центральный парк был окутан американскими флагами. Мы пришли смотреть на празднование Дня независимости и на то, как мэр Нью-Йорка вручит Винсу ключи от города.

Я поздоровался с Винсом и Патрисией, затем поцеловал Люка, и мы пошли в Центральный парк. У сцены, где должна была состояться церемония вручения ключей, собралась толпа. Там мы встретились с Чаком и Сьюзи.

– Ну, давай, – сказал я Винсу, пока все приветствовали друг друга. – Пришло время стать знаменитым.

Винс рассмеялся.

– Да, ключевое слово – время.

Он так и остался странным парнишкой.

Я улыбнулся, качая головой, а Винс рванул к задней части сцены. Я достал Антонию из слинга и взял ее на руки.

– Смотри, – сказал я, поднимая ее и разворачивая лицом к сцене. Там только что появился Винс, смущенно смотрел на людей. – Это дядя Винс.

Антония зевнула, ничего не понимая, и облила меня слюной. Я засмеялся и поднял ее к небу, думая о том, как такое крошечное существо может быть таким прекрасным.

Семьдесят тысяч человек погибло, но, по крайней мере, одну жизнь удалось спасти. Если бы все это не произошло, Лорен, скорее всего, сделала бы аборт, а я бы ничего не знал. В моей жизни не появилась бы Антония, а Лорен, вероятно, бросила бы меня и уехала в Бостон.

Глядя в глазенки Антонии, я понял, что удалось спасти не только ее жизнь.

Эпилог 28 сентября

Под потолком сверкала люстра, звучала музыка Моцарта. Рядом со мной сидела Лорен в черном вечернем платье. На мне был смокинг. Мы сидели во главе стола в главном зале отеля «Плаза», набитом под завязку. Прием устроили в честь создания «Синтетик сенсори инкорпорейтед» – компании, которую я основал вместе с доктором Патрицией Киллиам.

Проект был революционный – встроенный биоэлектронный интерфейс, который мог идеально симулировать сенсорную стимуляцию. Патриция рассудила так: если мы можем делать людей счастливыми с помощью виртуальных товаров, тогда, возможно, удастся сэкономить материальные ресурсы.