Хут

— Пшеница! Ей — Богу пшеница! Ну и дела! А что в двух других мешках? — сам у себя спросил Василь и тут же испуганно замолчал, словно кто–нибудь мог его услышать.

Два других мешка тоже до краёв были заполнены отборной пшеницей. Василь немало подивился неожиданно свалившемуся на него богатству и, аккуратно поставив мешки на место, пошарил вокруг себя в поисках привезённого из Малой Зимницы колеса — переднее колесо на его телеге основательно поизносилось и нуждалось в замене. Когда было много снега, Василь ездил на санях, но сейчас, когда снега мало, без телеги не обойтись.

Колеса возле мешков не было. Не было его и нигде поблизости, сколько ни шарил в его поисках руками Василь. Блин спустился вниз, взял в хате сальную свечку, но и она не помогла — хоть Василь не поленился перевернуть на чердаке весь скопившийся хлам, колеса так и не нашёл.

— Что за дела такие? Надо будет у Ганны спросить — может, она куда дела? — сам себе сказал Василь и, ещё раз радостно пощупав неизвестно откуда появившиеся мешки с пшеницей, с довольным, несмотря на пропажу колеса, видом спустился в хату.

Появление мешков с пшеницей оказалось полной неожиданностью и для Ганны. Она с ещё большим изумлением, чем муж, разглядывала на чердаке чудесным образом появившиеся мешки, когда они с Василём, взяв свечу, залезли наверх. Если вначале Василь думал, что Г анна хоть как–то объяснит происшедшее, то теперь было ясно, что и она не знает, откуда взялась пшеница.

— И колесо пропало, что я на пожарище в Малой Зимнице нашёл, — шепнул жене Василь. — Я всё горище перевернул — нигде нет.

Ганна посветила свечой вокруг и неожиданно ойкнула:

— А это что за жбанок стоит — у нас такого не было?!

— Не знаю, — не меньше жены удивился Василь. — Что в нём, интересно, а?

— Возьми да посмотри, чего спрашиваешь?

— Может, тоже зерно? — Василь осторожно подошёл к жбанку и поднял его. — Ух ты, тяжеленный–то какой. Камни в нём, что ли?!

Василь поднёс жбан к Ганне, поставил его у ног жены и запустил в широкое горло руку. Блиниха присела на корточки и поднесла свечу поближе, чтобы лучше было видно.

— Гроши! Ей — Богу, гроши! Чистая медь! — радостно закричал Василь, доставая из жбана пригоршню тускловатых, отдающих зеленью медных монет.

— Чудеса, да и только! Откуда же у нас тут гроши? — всплеснула руками Блиниха. — Вначале пшеница появилась, теперь — гроши.

— Сколько же тут их, а? — изумлённо разглядывал монеты Василь.

— А ну, сыпь сюда — посмотрим! — Ганна вытащила из–за мешков старую рогожу и расстелила её перед мужем.

Василь осторожно высыпал содержимое жбанка. Среди медных монет попадались и серебряные, а в самой середине кучи нашлись и четыре золотых.

— Ну, дела, Ганна, — это ж целое богатство. Чьи же это гроши–то, а? — почесал затылок Василь.

— Раз в нашей хате, то и наши гроши! — уверенно заявила Ганна.

— А если они, того, нечистые? Проснёмся утром, а там одни глиняные черепки? — с сомнением спросил жену Василь. — Уж больно всё как–то чудно.

— Возьмём жбан в хату! А утром посмотрим что к чему! — решительно заявила Ганна.

— Может, тут оставим?

— С собой заберём. Кто–то же принёс эти гроши. А вдруг ночью заберёт?

— Дверь запрём. По–другому на горище не попасть.

— Всё равно — лучше с собой заберём! — упрямо стояла на своём Ганна.

Василь, наконец, сдался, и они, собрав монеты, спустились вниз, прикрыли

жбан какой–то тряпицей и вошли в хату.

Ганна, убедившись, что и Катька на лавке, и младшие дети на печи давно спят, открыла заслонку и поставила жбан прямо в печь.

Наутро, едва проснувшись, Ганна открыла заслонку и вытащила жбан. Гроши были на месте.

— Настоящие! На месте! — радостно шепнула она вопросительно глядящему на неё Василю. — Спустись под пол и спрячь жбан там от чужих глаз подальше. Чьи бы это гроши ни были, а теперь стали нашими.

Несколько дней не происходило ничего особенного, пока вечером в пятницу Василь вновь не обнаружил на чердаке очередной «подарок» — два мешка с овсом и жбан с серебряными монетами. Грошей было даже больше, чем в первый раз.

— Тут дело нечистое — не могут гроши и мешки просто так появляться! — убеждённо заметил Василь. — Может, отца Андрея покличем — пусть горище окропит. Да и всю хату, а? — нерешительно спросил у жены опешивший от очередной находки Блин.

— Совсем рехнулся. Если бы это были нечистые гроши, давно бы в черепки превратились — про то всякий знает. Откуда бы они ни были, а всё теперь наше. Грошей и добра надолго хватит. Сможем даже выкупиться у Старжевского. А то — окропить горище! Ишь, чего удумал. Ты возьми и сразу скажи отцу Андрею, а лучше — всей Ректе, что у нас мешки да гроши сами собой появляются. Тут тебя к Старжевскому и отведут, а он или сам батогов за воровство даст или, чего хуже, в полицию отправит! — сердито ответила Ганна.

— И то верно. Я к Старжевскому — опять куда–то ехать надо. Похоже, в Большую Зимницу. Подморозило, а снега–то почти нет. Колесо в телеге переднее совсем слабое. А то, что я нашёл, — как сквозь землю провалилось! На санях — не поедешь.