Хуррит

— Это были следы обуви, отчетливые и свежие, — возразил Андрий. Его взгляд упал на обувь археолога — По размеру — твои.

Саленко побледнел, ведь вчера я предупреждал их быть максимально осторожными, идти по камням, не оставляя следов.

— Я был осторожен, это не могут быть мои следы, — робко возразил Саленко.

— Слышь, ботаник, ты много здесь видел людей в такой спортивной обуви? — вспылил Андрий, — Ты что, меня во лжи хочешь уличить?

— Успокойся, Андрей, ясно, что следы Виктора, — жестом приказал молчать Саленко, чтобы украинец мог закончить рассказ.

— Ну, а дальше что было?

— Мы шли осторожно, пытаясь угадать, где вы. Данила думал, вы остановитесь на ночь в лесу, мы там все осмотрели, провозились почти до темноты. Видели человеческую фигуру, когда уже темнело, Данила даже прицелился, но было далеко. Потом увидели костер, огонь ярко освещал фигуры, а его, — Андрий кивнул в сторону Ару, — приняли за Аду, все сходилось. Потом Данила опознал тебя по росту и выстрелил, а дальше ты сам все знаешь.

— Андрий, мне очень хочется тебе доверять, но ты сам понимаешь, что рисковать я не могу. Свое слово сдержу — ты полноценный член нашей команды, но доверие и уважение тебе придется заслужить. Не как подчиненному или рабу, чего ты так опасаешься, а как мужчине, держащему свое слово.

— Справедливо, — ответил украинец, заметно повеселев.

— Моя фамилия Найденов, Артур Владимирович, начнем все заново!

Андрий пожал протянутую руку, представившись:

— Осадчий Андрий Степанович.

— Вот и лады, пан Осадчий, захочешь уйти — просто скажи. Отдам автомат, поделюсь припасами. Никого неволить не собираюсь, для меня каждый человек в нашей команде как близкий родственник. У меня никогда не было родни, точнее, я ее не знаю. Меня в трехмесячном возрасте подкинули в детский дом, страна воспитала меня, — не знаю, почему меня потянуло на такие подробности, но остановиться не мог. — Но если вы хотите — буду вам братом, другом, самым близким и родным, невзирая на национальность или религиозные убеждения. Нас в этом мире всего четверо и, наверное, пара миллионов людей этого времени. Так есть ли нам смысл делить что-то, вспоминать прошлые обиды? Наши страны возникнут спустя несколько тысяч лет, если Виктор прав и не ошибся с датами. А до этого момента у нас уйма времени, чтобы попытаться жить мирно, наладить отношения с местными. Вот Ару, например, — услышав свое имя, парень приосанился, — Талантливый охотник, лекарь, помог Аде. И среди его соплеменников найдется немало таких. Что нам мешает найти нормальное племя и прожить отведенное нам время, как разумные люди? С этого момента можете сколько угодно подкалывать меня, называть москалем, буду все воспринимать с улыбкой. И сам буду шутить, нельзя все воспринимать слишком серьезно, жизнь скоротечна.

Почти минуту все молчали, обдумывая мои слова. Чтобы закрепить сказанное, пока никто не вспомнил раньше меня, предложил похоронить Данилу.

— Все-таки наш человек, христианин, негоже оставлять труп на съедение падальщикам. Ада немного всплакнула при моих словах, но в глазах светилась безмерная благодарность. Андрий тоже оценил, уважительно кивнув, поднялся первым, чтобы копать могилу товарищу.

Могилу Даниле копали в песке — Ару своим чутьем нашел место, где глубина залегания была наибольшей. Молитв я не знал, но меня удивил Андрий, без запинки прочитавший «Отче наш» и «Радуйся, Мария». Читал, правда, на украинском, но на похоронах на такие моменты нельзя обращать внимание. Я сказал пару слов над трупом убитого, признав его храбрость и отчаянную глупость. Первый ком песка по традиции бросила Ада, за ней Андрий, как друг. Засыпав неглубокую могилу, притащили камней и обложили, чтобы звери не раскопали.

— Ему повезло, похоронили по-христиански, кто знает, как упокоимся мы, — философски заметил Саленко, когда вернулись в укрытие. Надо было выспаться, если позволит состояние Ады, следующий полноценный отдых состоится на Босфоре — Турция, жди, мы идем!

Глава 18

Остановившись у самой кромки воды, мы всматривались в противоположный берег пролива. Как и предполагал Саленко, к Босфору вышли на пятый день. Локация оказалась неудачной — ширина пролива в этом месте достигала пары километров.

— В какую сторону теперь, налево или направо? — Андрий задал вопрос, вертевшийся у всех на языке.

— Пойдем направо, наши люди налево не ходят, — ответила Ада. Она полностью поправилась, даже стала забывать убитого брата. В первые сутки после ночной перестрелки девушка немного сторонилась меня. Я все понимал и не обижался — каким бы подонком ни был Данила, в них текла одна кровь.

— Так какие планы, командир? — переспросил Андрий. Он вновь вернулся в норму, за четыре дня пути парень стал балагурить и называть меня как прежде.

— Пойдем направо, — поддержал решение Ады, — Будем искать материал для плота, чтобы переправиться на тот берег.

За последний отрезок пути дважды натыкались на следы костров. Наш и противоположный берег были пустынны, крутые обрывистые склоны не располагали удобством для человеческого поселения.