Худший из миров

Последний Мессия стал очень дружелюбно разговаривать с иноземцами, рассказывая каждому мужчине все его проблемы, как будто Рисхарт знал чужаков с раннего детства:

— Вот ты, да-да, ты, воин, всегда жаждал добиться одобрения строгого отца, который считал ласку и похвалу ребёнка недопустимыми. Будучи бедным потомственным рыцарем, твой отец изо дня в день повторял: мужчина должен быть суровым, его лицо обязано казаться каменным едва ли не с младенческих лет. Плач, смех и шалости — только для девочек, улыбки допустимы лишь по случаю победы над врагом, эти же победы являются единственным поводом радости. Борись, побеждай, и так покуда время не ослабит твои мышцы и кости! Никакой нежности — это слабость.

Здоровенный мужчина с загорелым лицом, иссечённым бесчисленными шрамами, внимательно слушал суждения Рисхарта. Внимал каждому слову пророка не пререкаясь, поскольку все сведения о закалённом бойце были правдой.

— Твой отец, лишившийся в военном походе правой руки, жестоко наказывал тебя, твоих братьев, сестёр и собственных жён по каждому поводу и без повода. Он требовал тотального подчинения, беспрекословного послушания! Вечная борьба, постоянная боль. Ты вырос с такими установками, считал это нормой. Война — смысл жизни, послушание старшему — основа всего.

Рисхарт Сидсус печально улыбнулся напряжённому воину:

— Но я говорю, что единственный смысл жизни — любовь. Не к родной стране — её властители никогда не оценят твоего самопожертвования. Не к конкретной женщине — она всегда будет хотеть больше, чем может дать ей мужчина. Не к своим детям — они созданы из тебя, они плоть от плоти твоей, но они отдельные личности, у них собственный путь. Я говорю про любовь к своим ближним в целом, про чувство связи всех душ, про истинное единство на самом тонком, едва ощутимом, однако единственном реально существующем уровне. Побеждая врагов, ты побеждаешь в конце концов и себя, но помогая ближнему, ты приносишь своей душе пользу! Смыслом нужно сделать вот такую любовь, а не битву.

В иной обстановке подобная речь вызвала бы среди суровых вояк глубочайшее презрение и насмешки, но любой опытный проповедник знает, что подача материала намного важнее его содержания. То, как ты говоришь, зачастую затмевает собой то, что ты говоришь, а в нынешней ситуации всё располагало к максимальной душевности, искренности. Никто из сидящих вокруг «гостей» гиликов не относился к похитителям своих товарищей как к врагам. Заблудшим душам хотели помочь, а не мстить за вред и обиды.

Даже непонимающие гилийскую речь ератофанцы чувствовали к себе неоправданно тёплое отношение. Просили оноишров перевести слова Рисхарта, внимательно слушали и наблюдали за мимикой Последнего Мессии. Им внушали, что он лжепророк, безумец, отрицающий здравый смысл, но теперь они понимали, что только этот человек и говорит правду.

Рисхарт Сидсус не говорил сегодня про Демиурга, про погибшую Вселенную и Великий Обман. Он извлекал из каждого потаённые чувства, раскрывал людям глаза, сердце и душу. Словно целитель, только не тела, а духа, он лечил детские и подростковые травмы, о которых суровые мужи давно позабыли, но которые слепили из них то, чем они в настоящее время являлись.

Весь день Последний Мессия плотно работал с каждым из воинов, «гостей» напоили дефицитной водой из резервуара, дали вкусить освящённые пророком плоды Древа Незнания. К похитителям были направлены волны любви и заботы, к вечеру никто из новообращённых последователей не хотел уходить. Рисхарт уложил их своей мелодией спать.

Этой ночью, в дополнение к барабанному бою и заготовленными повязками на глаза, нагрянувшие похитители снова заткнули воском уши, чтобы не подпасть под чары мелодии Рисхарта. Но Последний Мессия больше не волновался о пастве. Он посадил ростки и знал, что скоро состав его последователей кардинальным образом поменяется. К нему начнут приходить не гилики, но ератофанцы и оноишры.

Рисхарт Сидсус исцелит всех.

Глава 8. Изменение взглядов

Люди презирают не столько порок, сколько слабость и несчастье.

Готфрид Лейбниц

Дицуда хотел умереть.

Нет, он не просто абстрактно хотел уйти в иной мир, он мечтал о смерти, ибо видел в ней единственное избавление от мучений. Ведь его изуродованное тело никогда не излечится, даже если ему каким-то образом удастся вырваться из плена живым. У него нет и не может больше быть будущего, искалеченный кусок плоти становился после каждого подхода живореза всё более бесполезным.

Демон по прозвищу Мясник любил перед каждой новой порцией пыток демонстрировать Дицуде его отражение в зеркале. Показывал, чего юноша лишился за предыдущий сеанс и подробно описывал, что ждёт его в ближайшее время. Здесь даже не особо требовались услуги темнокожего переводчика, язык жестов и мимика живореза были красноречивее любых слов. Ежедневный ужас без надежды на прекращение пыток…