Худший из миров

Темнокожий оноишр, как всегда, смиренно склонил свою кучерявую голову в знак согласия. Послушный компаньон живореза. Или по крайней мере, умело таковым притворяющийся. Ерфу фан Гассан знал, что не следует недооценивать своего помощника и уж тем паче говорить при нём лишнего. Почти наверняка тот докладывает все слова Мясника высшим руководителям Оноишраста.

Но есть вещи, которые Ерфу фан Гассан никогда не пытался и даже не думал скрывать:

— Мы очистим мир от неверных! Заставим страдать всех, кто не следует заветам из Святого Учения! И нет таких обстоятельств и силы, которые могли бы отвратить наше возмездие.

Глава 3. Отпрыски

Есть два вида одиночества. Для одного одиночество — это бегство больного, для другого — бегство от больных.

Фридрих Ницше

Не поддаться воздействию мелодии было трудно, но Машиар Йот удерживал ясность создания, покуда последние из последователей мессии наконец не заснули.

Чудесная мелодия. Такая простая, но в то же время настолько глубокая… Чистый звук как будто играл на струнах души, унося её за собой в бесконечность. Не будь Машиар тем, кто он есть, то непременно подался бы чарам.

Но ясновидец никогда не был простым человеком, хотя он с радостью предпочёл бы своим сверхспособностям бесхитростную жизнь обывателя. Счастье, оно в маленьких повседневных радостях, а не во власти, знании или силе. Машиар Йот отчасти слукавил, когда сказал Дицуде, что даже одна тысячная часть даваемой истинным знанием свободы перевешивает все прелести женщин. Нет, абсолютная свобода перевешивает действительно всё, но вот знание само по себе скорее множит печали.

Задумавшись, Машиар не сразу заметил, что мелодия стихла. Едва уловимый шелест шагов оповестил его о приближении Рисхарта. Если бы пророк слегка не прихрамывал, то слепец мог поклясться, что никогда не услышал бы поступи этого человека. Последний Мессия присел рядом со слепым человеком, облокотившись спиной на корень гигантского дерева.

— Почему ты пытался отказаться от своего дара, брат? Неужели ты надеялся отречься от своего предназначения?

Слепец сглотнул ком в горле. Пускай он был ясновидцем, но даже Машиар не понимал до конца слов пророка:

— Если ты имеешь в виду мои глаза…

— Конечно, — не дал договорить ему Рисхарт. — Зачем ты их выдрал, обрекая себя на мучения? Я говорю сейчас не о чужих органах зрения, а о твоих собственных. Ты не мог принять будущего? Но ты ведь знаешь, что оно неизбежно.

Машиар невольно провёл дрожащими руками по пустым глазным впадинам. Рисхарт Сидсус растормошил переживания, всегда доставлявшие ему страшную боль.

— Я… я…

— Чего ты так испугался? Конца? Начала? Начала конца или конца окончательного?

Ясновидец, наверное, расплакался бы. Имейся у него глаза, способные лить горькие слёзы.

— Это было невыносимо. Невыносимо, Рисхарт! Они все, — Машиар обвёл рукой воображаемые толпы людей, — все куклы. Все мёртвые! И внутри, и снаружи. Я говорил с ними и видел, что передо мной стоит гниющая плоть. Я смотрел на них и видел, что все их усилия тщетны, стремленья бессмысленны. Ходящее мясо, звенящая пустота… Я видел одни жалкие оболочки, я не видел никакого смысла, ни малейшей надежды! И это продолжалось годами… Я не мог помочь никому. Да что там, я не был способен наполнить даже собственную жизнь ничем стоящим! Всё видеть, всё знать… и быть не в силах ничего изменить, исправить ошибку Демиурга. Я надеялся обрести незнание. Я хотел стать нормальным…

Последний Мессия опустил на плечо Машиара свою тёплую руку. Ясновидец вновь поразился мощнейшей ауре, исходившей от…

— Мы не рождены быть обычными, простыми, нормальными, — сказал Рисхарт. — Ибо явились в сей мир не для радости, а с вполне чёткой целью. Дать людям знание, разрушить иллюзию, завершить, наконец, затянувшийся Цикл.

Машиар Йот закричал на пророка:

— Но тогда почему? Почему мы родились людьми со всеми их слабостями? Неужели Прозревший Архонт не мог использовать свою силу и авторитет напрямую?

Они замолчали. Два отпрыска давно вырвавшегося за пределы Плеромии полубога. Два отблеска великой души. Два существа, которых и людьми-то было назвать сложно, хотя они и родились от простых смертных женщин.

— Сколько нас таких, Рисхарт? — уже спокойнее спросил Машиар. — Сколько потомков оставил Абракс, чтобы нести людям истину? И есть ли хоть кто-то, кроме тебя, кто полностью принял на себя эту ношу?

Абракс. Так звали, согласно Учению, старшего архонта, оставленного Вадабаофом в качестве наблюдателя и верховного судьи над остальными полубогами. Архонт-полузмей — самый могущественный и мудрый владыка смертных, пускай и без собственного великого княжества. Он давно исчез, а Первый Храм, построенный в его славу, разрушился, но отголоски его малоизвестных деяний сотрясали прогнивший мирок до сих пор.