Хтоны Книга Вторая Не дай ему родиться

– Ты же знаешь, что у меня спина будет болеть, если я усну на диване, – мягко отказала мать. – Я буду рядом. Спи.

Присутствие матери успокаивало, и напряжение стало отпускать ее измученное, усталое тело. Тревожные мысли теряли объем и глубину и неясными тенями уходили прочь. Мать, слегка раскачиваясь, напевала ей любимую детскую песенку про черного кота. Знакомые мотивы привычно утешали и, качаясь на зыбких волнах дремоты, Майя провалилась в глубокий сон.

Мать тихо прикрыла за собой дверь. На кухне снова загорелся свет, загремели миски. Тихо зажужжал миксер.

Сквозь сон она почувствовала, как около дивана кто-то возится, топает и шлепает по одеялу крошечными ручками.

С трудом продирая глаза, она повернула голову в сторону непонятных звуков. Сквозь щель едва приоткрытых глаз проник ослепительный луч солнечного света и Майя поспешила снова прикрыть глаза. Как же хочется спать!

Чьи-то нежные пальчики коснулись лица и стали внимательно ощупывать ее нос.

«Мирошка, что ты тут делаешь? – пробормотала она. – Где твоя мама?»

И вдруг она вспомнила. Вера. Острое чувство тревоги дернулось глубоко в груди и леденящими пальцами вцепилось в сердце.

Майя усилием воли заставила себя открыть глаза. Мирошка уже двигался дальше по дивану, и путь был свободен. Почему солнце так высоко? Как же она могла так долго спать? Вера в лесу и ждет помощи, а она дрыхнет, как сурок. Дура! Она просто непростительная дура.

Ледяная вода из-под крана возвращала привычную бодрость. По зеркалу стекали капли, рисуя на ее щеках несуществующие слезы. Бледное, осунувшееся лицо, впадины черных кругов под глазами… Ни осталось и следа привычной легкомысленной беззаботности.

Досуха протерев лицо, она бросила полотенце в сторону и решительными шагами вышла из ванной комнаты.

Мать сидела за кухонным столом, безвольно сложив руки на столе, покрытом белой скатертью. На светлом фоне особенно отчетливо были видны вспухшие вены, синеющие из-под дряблой кожи.

На подносе высилась гора румяных пирожков. Ленка сидела напротив и меланхолично откусывала кусочки пышного теста.

– Мама, ты что, всю ночь не спала? А как же валерьянка? – всплеснула руками Майя, мельком поздоровавшись с Ленкой.

На бледном, без единой кровинки лице промелькнула грустная улыбка:

– Зато пирожков вам напекла в дорогу.

Майя кусала губы. Мать никогда не пекла по ночам, только в день похорон Сережи. Что на нее нашло? Усилием воли она отогнала тяжелые мысли и ласково кивнула:

– Тебе нужно поспать. Пойдем, я отведу тебя в комнату.

Мать послушно взяла предложенную ей руку. Ее дородное тело как-то усохло за ночь, а походка стала неуверенной и шаркающей, как у древней старушки.

– Укрой меня теплым одеялом, – попросила мать, – меня что-то знобит…

Майя заботливо накрыла ее стеганным одеялом и слегка прикоснулась губами к покрытому холодной испариной лбу.

– Ты немного поспи, а мы скоро приедем, – шепнула она.

Мать покорно закрыла глаза и повернулась на бок.

Прошло еще полтора часа, прежде чем внешне невозмутимо спокойная Ленка, резко вывернув руль, съехала на проселочную дорогу.

– Лена, может быть, я за руль? – обеспокоенно спросил Мишаня. – Ты сегодня сильно нервничаешь.

– Я в порядке, – процедила сквозь зубы Ленка.

– Ты даже Мирошку не поцеловала, когда оставили его у бабушки, – с укором сказал он.

Она повернула к нему темное, словно высеченное из базальта лицо и по слогам повторила:

– Я в порядке…

Под тяжелым взглядом жены он осекся и понял, что к ней сейчас лучше не соваться. Майя сидела молча, напряженно ощупывая взглядом каждую пядь покрытой сочной зеленью земли.

Подъезжая к стоянке, они заметили бордовый Опель, припаркованный под старым тополем.

Ленка вопросительно посмотрела на Мишаню. Тот неуверенно пожал плечами:

– Похоже на машину соседа Якова Васильевича. Но точно не уверен.

– Пошли, найдем хозяина. Может быть, он что-то видел, – сказала Ленка.

– Они часто рыбачили вместе. Скорее всего, на том месте его надо искать, – кивнул Мишаня.

Густые заросли орешника на склонах балки скрывали от глаз ребят тропу, сбегающую вниз, но Мишаня уверенно вел свой маленький отряд по знакомым местам. Вскоре они скрылись из виду, и только стайки встревоженных птиц, вспархивающих на их пути, выдавали присутствие людей.

Майя напрягала слух, стараясь не пропустить ни одного необычного звука, но лес лишь шумел привычным шелестом молодой листвы, не выдавая своих секретов.

«Где же тебя искать…» – билась тоскливая мысль.

Еще издали они заметили человека в бордовой рубашке, что лежал около потухшего костра, нелепо завалившись набок. В крепко сжатом кулаке был зажат окурок сигареты, истлевший до самого фильтра. Кружка с давно остывшим чаем сиротливо стояла на чурбаке, заменявшем стол.

– Что за ерунда? – не сдержала удивленный возглас Ленка.

– Он вообще живой? – Майя внимательно вгляделась в лицо, прижатое к покрытой лесной трухой земле. Она не решалась прикоснуться к нему, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Мишаня сел на корточки и стал ощупывать скрюченную руку, пытаясь найти пульс.