Хрустальный мир

Он махнул рукой, хотя я видела, как тяжело ему.

– Таково течение времени. Кроме того, у нас с Катариной было много прекрасных лет вместе. К сожалению, часто никто не ценит это должным образом, пока не становится слишком поздно. – Еще мгновение он смотрел на шахматную доску. – И тогда люди задаются вопросом, что нужно было сделать по-другому.

Я растерянно посмотрела на дядю Эдгара. По его лицу было видно, что у него есть то, о чем он сожалеет.

– Как дела у Блейка и Престона с праздниками? – осторожно спросила я. – У тебя есть чувство, что они так же сильно связывают Рождество с матерью? – Я понимала, что меня это не касается, но тем не менее чувствовала, что дядя Эдгар готов поговорить со мной о прошлом.

Он потянулся к своему белому ферзю и задумчиво покрутил его между большим и указательным пальцем. Наконец он пожал плечами.

– Не знаю. Если честно, я почти никогда не говорил с ними о таких вещах. В первый год после смерти Катарины я был в шоке. Не знал, что делать, как утешить ребят. Поэтому я просто пошел дальше и погрузился в свою работу. Мое поведение было неправильным, я понимаю это сейчас, но тогда у меня не было другого решения.

Он поставил шахматную фигуру обратно на стол и откашлялся.

– Престон смог пережить это, но Блейк полностью замкнулся. Когда через два года умерла и Райли, он совсем закрылся, – продолжал дядя Эдгар. – Я снова и снова пытался выманить его из этого панциря, но все безуспешно. Только тебе удалось вернуть кое-что от старого Блейка, по которому я так скучал. И его новая подруга, похоже, тоже очень ему подходит. – Дядя Эдгар примирительно улыбнулся, и я почувствовала легкий укол в груди, на который постаралась не обращать внимания.

– А что с Престоном?

Дядя Эдгар нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, как это время прошло для него – в конце концов, он потерял не меньше, чем Блейк.

Дядя долго смотрел на меня.

– Престон всегда был таким… жизнерадостным. Более беззаботным, более открытым, чем Блейк.

Невольно я подумала о том вечере, когда меня чуть не сбил грузовик. Блейк и Престон в это время шли по дороге и кричали друг на друга. Престон тогда назвал Блейка «папиным любимчиком» – теперь я поняла, откуда у него это чувство.

– Возможно, поведение Престона – это просто что-то вроде защитного щита, – тихо сказала я. – Может быть, он тоже страдает, но делает вид, что справляется со всем.

Дядя Эдгар задумался над моими словами.

– Об этом я не думал. Для меня Престон всегда был сильным, и ничто в жизни не могло его поколебать. Но, может быть, ты права, и я неправильно оценивал его все эти годы.

Я пожала плечами.

– Ты мог бы просто поговорить с ним.

– Это хорошая идея. – Дядя тепло улыбнулся мне. – Ты хороший слушатель, Джун. И не только, ты также всегда находишь правильные слова. Из тебя получится отличный адвокат, в этом я уверен.

– Посмотрим. – Я не знала, как реагировать на неожиданную похвалу. – Сейчас я просто хочу пережить оставшийся учебный год.

Осознав, какой двусмысленностью обладает эта фраза, я удрученно умолкла. Потому что для Блейка это банальное высказывание было горькой реальностью.

Блейка в самом деле выписали из клиники на следующий день. Хирург тщательно осмотрел его, а затем дал зеленый свет при условии, конечно, что он должен сообщить, если у него снова начнется головная боль.

Я как раз случайно зашла на кухню, когда Блейк вернулся домой. Дядя Эдгар и Престон вместе забрали его из больницы, но они были не единственными, кто был с ним. Грейс тоже сопровождала Блейка, который лишь коротко кивнул мне, прежде чем устало подняться по лестнице, а Бетти бегала вокруг него, как испуганная курица, постоянно подчеркивая, что ему никогда больше не разрешат идти на этот ужасный хёрлинг.

В течение следующих нескольких дней я прилагала все усилия, чтобы найти способ снять это чертово проклятие. Я читала бесчисленные форумы ведьм, изучала книги о проклятиях в чужих культурах и вместе с Престоном перескакивала на столько абсолютных истин тети Катарины, сколько только было возможно, чтобы наткнуться хоть на какой-нибудь значимый след. Параллельно я ходила в школу, еще писала последние тесты перед праздниками и купила несколько рождественских подарков. Но хотя мои дни и ночи были так лихорадочно заполнены, что даже мои кошмары исчезли, потому что я всегда засыпала совершенно измученная, у меня все равно создавалось впечатление, что мы топтались на месте.

– Думаю, мы должны начать использовать крайние меры, – сказала я Лили во вторник вечером, лежа на своей кровати.

Было уже девять, и она позвонила мне, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей. Но уже несколько дней не было ничего нового.

– Крайние меры? Что ты имеешь в виду? – спросила Лили, жуя. Судя по звукам, она только что открыла пакет картофельных чипсов.

– Под этим я подразумеваю, что, возможно, мы должны вернуться к предложению Аманды и попытаться вызвать призрак Скарлетт. Может быть, таким образом мы узнаем, есть ли что-то, касающееся перерождения.

– Серьезно? – Лили сглотнула и коротко кашлянула. – Так мы уже отчаялись?