Хрустальный ключ, или Жили-были мы

Он очутился в подземном коридоре, с которого начиналось его путешествие. Побежал со всех ног, не замечая, что становилось всё темнее, что-то во тьме шуршало, попискивало, летало, ползало вокруг него. Стены качались, сыпалась с потолка штукатурка…

За городом, по вечернему шоссе мчалась машина. Тёмины родители возвращались с праздника. Маша, уютно свернувшись калачиком, спала на заднем сиденье, не выпуская из рук пакетик с марципанами – подарок, который она везла для Тёмы. Неожиданно из-за поворота на них вылетел грузовик. Не справившись со скоростью, выскочил на встречную полосу и понёсся прямо на легковушку. Папа попытался свернуть в кювет, но грузовик несло прямо на них…

…И опять на Дворцовой площади сломался зубец кабестана. Раскрутился барабан. Накренился, разламываясь на куски, Александрийский столп. В ужасе бросилась прочь толпа, встали на дыбы лошади. Под падающей колонной, оцепенев, стоял обречённый Иван Степанович…

Торопясь, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, Тёма бежал по проходу туда, где уже виднелся свет.

…Огромное сухое дерево, наклонившись, упало на дом, проломив крышу. Развалилась печная труба, вылетевшие из неё искры рассыпались по тёсовой кровле. Она загорелась…

…Митя в кандалах брёл в колонне арестантов по унылой осенней дороге…

…Вздрогнув, пошатнулась Пизанская башня. В панике с площади побежали певцы, музыканты, живописцы, торговцы…

Издалека уже был слышен бой часов в доме – сначала мелодия, потом удары…

…С куполов храма, построенного дедом Петром, посыпались листочки позолоты…

Тёма выскочил из сундука.

– Йес! – вскочила с кресла, вскинув кулак, бабушка на портрете. Во дворе радостно заорал павлин.

Торопясь, задыхаясь, Тёма принялся складывать в сундук вещи: теперь знакомые ему деревянную куклу-ангела, прокламацию со словом «Долой», старую растрёпанную книжку со звездочётом на обложке, петровского времени потёртый мундир, коробочку из-под изумруда, кисточку для золочения… Туда же положил часы. Запер сундук.

…Выровнялся Александрийский столп.

… На берегу Балтийского моря Митя и молодой дед Данила, оба в офицерских мундирах, показывали Петру Первому леса строящейся верфи…

…Замерла наклонённая Пизанская башня…

…Вернулись на место золотые листочки на куполе…

…Погасли угольки на кровле избы, рассыпалось на дрова и сложилось в поленницу дерево, выпрямилась крыша…

…Грузовик успел остановиться, не коснувшись машины с Тёмиными родителями и сестрой…

Каминные часы в гостиной пробили последний раз.

В папином кабинете Тёма осторожно положил ключ в ящик и закрыл стеклянную дверцу. И первый раз внимательно разглядел картины, висевшие над папиным столом, – гравюру воздвижения Александрийского столпа, рядом пейзаж, изображающий строящийся Кремль, – уже готовы были несколько островерхих башенок. Ещё выше висела старинная карта России – «Большой чертёж» деда Данилы. А на полке стояла модель Пизанской башни…

Глава тридцать шестая

Стемнело. В доме горело окошко. Там, в своей комнате, Тёма делал уроки. Комната была прибрана, исчезли прежде разбросанные повсюду носки и журналы. Тёма что-то аккуратно чертил в тетрадке. В коридоре бабушка на портрете вязала.

Тёма только что закончил рассказывать о своих приключениях, и оба молчали.