Хрустальный ключ

Ученики второй смены ушли на занятия. Надежда Ивановна устало поднялась на второй этаж. Все-таки сказываются ее немалые годы. Уже двадцать пять лет работает она в интернате. Сколько ребят за это время выросло, окончило школу.

А может быть, она чувствует себя не столько усталой, сколько расстроенной? Было сегодня, во время ее дежурства, происшествие, очень огорчившее ее. Валя Черноок отказалась мыть пол. А Ксюша, спокойная трудолюбивая Ксюша, взяла товарку под свою защиту.

— Валя еще научится! — сказала она Надежде Ивановне. И одна вымыла всю спальню.

Случилось, что в этот же день Руфина Алексеевна Черноок была в городе и зашла в интернат узнать, как привыкает к коллективной жизни ее Валя.

Воспитательница знала, что у Валиной мамы больное сердце. Ее нельзя волновать. И хотела уж умолчать о том, что Валя нарушила трудовой закон интерната. Но потом, дав себе слово говорить мягко, все-таки отважилась сказать:

— Я хочу попросить вас помочь Вале поскорее войти в коллектив. Видите, у нас почти нет обслуживающего персонала. Ребята помогают на кухне, в столовой, сами прибирают и моют пол в спальне. Это обязанность всех ребят.

Руфина Алексеевна подняла на воспитательницу спокойные глаза.

— Валя не умеет мыть пол.

— Но ведь придет и ее очередь дежурить в спальне.

— Я не знаю… Может быть, кто-нибудь из техничек вымоет за нее. Я заплачу…

— Нет! — внешне спокойно ответила Надежда Ивановна. — Это обязанность каждого воспитанника интерната. У нас и мальчики моют пол, причем превосходно. Валя научится! Только надо внушить ей, что она — такая же, как все. Пока дежурили другие девочки, она ведь не думала, что они работают на нее? А теперь пришла ее очередь поработать на всех…

Внезапно воспитательнице пришла в голову хорошая мысль.

— Может быть, вы снимете жакет вот тут, в моем кабинете? Я дам вам чистый халат, и мы вместе обойдем все комнаты.

Руфина Алексеевна охотно приняла предложение.

— Здесь вот комната для приготовления уроков, — понизив голос сказала Надежда Ивановна. Она отвела рукой портьеру на двери.

За столами несколько школьников склонились над тетрадями и учебниками. У стен стояли шкафы с книгами и играми.

— Пройдем теперь в спальни. Девочки постарше по утрам помогают малышам прибрать постель, причесать волосы. Вот спальня, в которой спит Валя. Это вот ее кровать.

Руфина Алексеевна посмотрела на кровать дочери, потом обвела взглядом всю комнату. В открытое окно веяло свежестью. У стены стоял красивый трельяж из полированного дерева. Приятно причесываться перед таким!

В комнате много света и воздуха. Пол сверкал чистотой.

Уловив направление взгляда Руфины Алексеевны, Надежда Ивановна чуть приметно улыбнулась.

— Пол у нас хорошо окрашен. Мыть его легко.

Они вышли из спальни.

— А здесь у каждого помещается его «частная собственность», — шутливо сказала воспитательница, указав на ряд высоких шкафов, стоявших в коридоре. Она открыла ближайший шкафик.

— Вверху полка для книг, портфеля. Ниже отделение для платья. Придя из школы, воспитанники обязательно меняют форму на домашнее платье или костюм.

— Здесь все только для школы?

— Нет, почему же! У малышей можно увидеть в шкафике и игрушку и куклу. У ребят постарше — книги, игры, краски…

Руфина Алексеевна была задумчива. Прощаясь с ней, Надежда Ивановна, словно вспомнив что-то, сказала:

— Да, если вас не затруднит, попросите зайти ко мне вашего мужа.

Кирилл Григорьевич приехал в город в субботу. Разговор с воспитательницей очень расстроил его.

Надежда Ивановна, увидев, как нахмурились его густые брови, почувствовала: объяснять ничего не нужно. Отец понял все.

— Хорошо! — коротко сказал он. — Больше это не повторится, — помолчав, он поднял глаза. — Я зайду за Валей в школу, потом мы сразу на поезд. До свиданья!

Надежде Ивановне даже стало немного не по себе.

— Вы только… не очень строго с Валей, — попросила она.

— Ну, что вы! В конце концов это ведь не ее вина, а взрослых.

Он поклонился и вышел.

23

До школы было недалеко. Шагая вдоль шумной оживленной улицы, Черноок снова и снова мысленно возвращался к сообщению Надежды Ивановны. «Плохо, что Руфа все еще считает Валю ребенком. Анна Никифоровна иногда и поручила бы девочке какую-нибудь работенку, но думает, что не имеет права командовать. Это дело надо как-то поправить»…

Валя обрадовалась, увидев отца. Он поцеловал ее в висок и подержал портфель, пока дочь надевала пальто.

Вышли на улицу.

— Ну, как? Нравится тебе эта школа?

— Нравится! — с улыбкой обернулась к отцу Валя. — Мне очень наша, учительница нравится, Прасковья Михайловна.

— Вот и хорошо!

Они помолчали.

У школы улицы были тихие, спокойные.

— Вон, погляди! Перед нами идет женщина на костылях. Кто она, по-твоему?

— Н-не знаю… Инвалид, наверно…

— Да, инвалид, раз у нее нет ноги. А вот я видел ее однажды в праздник. У нее на жакете было четыре ленточки. Значит, она награждена четырьмя боевыми орденами и медалями. Четыре раза, а может быть, без счету раз она рисковала своим здоровьем и даже самой жизнью для других. А вот теперь, когда она стала инвалидом, кто должен ей помочь?